Srumi
Пользователь
Последнее редактирование:
Имя персонажа: Уильям Рейвенскрофт.
Прозвище: Шруми.
Никнейм в лаунчере :Srumi.
Раса: Человек.
Рост:178 см.
Религия: Мудари.
Атрибуты:
Сила-7
Ловкость-10
Выносливость-12
Телосложение-8
Интеллект-14
Мудрость-15
Восприятие-13
Профессия: ремесленная - алхимик; добывающая - травник.
Спец роль: Маг огня.
Возраст:20
Внешность персонажа:
Молодой человек 20 лет с бледной, почти фарфоровой кожей, покрытой лёгкими шрамами от ожогов. Его фигура худая, но жилистая — следствие долгих лет лишений и выживания в диких условиях. Движения осторожные, словно он привык скрываться или прятаться.
Волосы:
Тёмно-рыжие, с пепельными прядями , средней длины, слегка вьющиеся. Часто растрёпаны, так как он редко заботится об уходе за ними.
Глаза:
Цвет: Зелёные с золотистыми вкраплениями.
Особенность: В моменты гнева, страха или волнения в глубине зрачков будто вспыхивает огонь — не магия, а скорее психосоматический эффект, связанный с травмой. Взгляд пронзительный, изучающий, редко бывает расслабленным.
Черты лица:
Лицо: Узкое, с резкими скулами и слегка впалыми щеками.
Нос: Прямой, с едва заметной горбинкой.
Губы: Тонкие, часто сжатые в напряжённую линию. На нижней — небольшой шрам.
Шрамы и отметины по всему телу.
Руки: Старые ожоги на пальцах и запястьях.
Шея: Длинный шрам от ожога, скрытый под воротником.
Спина: Множество мелких шрамов от порки в детстве.
Одежда: Основной наряд: Потрёпанная дорожная рубаха из грубой ткани, поверх — кожаный жилет
Обувь: Выцветшие сапоги с заплатками, подбитые гвоздями для долгих переходов.
Уникальная модель: Нету.
Знание языков: Всеобщий.
Характер и личность персонажа:
Шруми довольно любопытный, но одновременно является недоверчивым затворником. От части он целеустремлённый и старается спланировать всё наперёд. У него есть большое желание стать лучше, при этом считает себя он cамодостаточным.
Из-за того, что он недоверчивый, то не особо любит взаимодействовать с кем-либо, а из-за своей мании контроля ему еще тяжелее с взаимодействием. Поэтому он предпочитает быть затворником.
Плюсы: Начитанный , любопытный, целеустремлённый, oрганизованный, cамодостаточный.
Минусы: Затворник, недоверчивый , гиперконтроль , перфекционист.
Квента:
Глава 1 : Уильям проклятый
В далёком и мрачном 1499 году, когда последние лучи заходящего солнца окрашивали небо в кроваво-багровые тона, а в воздухе витал тяжёлый запах грозы и тлеющих суеверий, в древнем роду Рейвенскрофт произошло событие, навсегда изменившее судьбу этого жестокого семейства.
Рейвенскрофты владели обширными землями за Чёрными горами, где тени были длиннее, а ночи — холоднее. Их замок, построенный из тёмного базальта, возвышался над долиной, как стервятник над падалью. Они славились не только богатством — сундуками, доверху наполненными золотыми марками и драгоценными камнями, — но и леденящей душу холодностью. Их высокомерие было острее мечей, а беспощадность к тем, кто осмеливался перечить их воле, вошла в легенды.
И вот, в одну из таких ночей, когда серое небо низко нависало над остроконечными башнями, а ветер выл в узких бойницах, словно оплакивая грядущие беды, в этом доме родился мальчик. Его назвали Уильямом. Уильям родился в поместье, которое было построено недалеко от глухой деревушки, находившиеся в Нагуане.
С самых первых дней жизни маленький Уильям ощущал себя чужим в этих мрачных стенах. Его родители — высокий, как дуб, отец с глазами холодными, как зимнее озеро, и мать с тонкими, всегда сжатыми губами — смотрели на него с раздражением. Он был слишком тихим, слишком самовольным. Слишком... живым.
Они мечтали о послушной марионетке, но Уильям, даже будучи ребёнком, обладал пытливым умом. Его вопросы — "Почему?", "Зачем?" — раздражали их, как назойливые мухи.
За малейшую провинность — не тот взгляд, случайно оброненное слово или просто молчание, которое они воспринимали как вызов, — мальчика жестоко наказывали.
Его запирали в каморку под лестницей — крошечное помещение, где даже крысы боялись селиться. Стены её были покрыты плесенью, пол — холодным и липким от сырости. Воздух пах пылью и чем-то затхлым, как в давно забытой могиле.
Но именно здесь, в этой тьме, Уильям нашёл свет знаний.
Слуги, которые тайком жалели мальчика, рискуя собственной безопасностью, проносили ему книги.
Это были старинные фолианты:
В темноте, при свете украденной свечи, Уильям учился читать, размышлять, мечтать. Он представлял себя могущественным магом, способным одним движением руки разрушить стены своей тюрьмы, или отважным путешественником, покидающим этот мрачный замок навсегда.
Прошли годы, но отношение семьи к Уильяму не изменилось. Они по-прежнему видели в нём лишь тень, недостойную их имени.
Однажды ночью, когда в доме Рейвенскрофт царила привычная атмосфера тирании и страха, Уильяма в очередной раз бросили в каморку — за «непочтительный тон».
Но в ту ночь случилось нечто ужасное.
Замок вспыхнул без всякой на то причины.
Огонь, будто живой, обхватывал стены, пожирая всё на своём пути:
Гобелены сотканные лучшими мастерами далёких земель, превращались в пепел. Роскошные ковры исчезали в языках пламени .Деревянные балки столетиями хранившие тепло очага, трещали и рушились
Уильям, задыхаясь от едкого дыма, едва смог выбить дверь. Он выбрался наружу, но путь к спасению был отрезан стеной огня.
Он бежал сквозь горящие коридоры, чувствуя, как. Пламя обжигает кожу, оставляя красные полосы
.Жар прожигает лёгкие каждый вдох — как глоток раскалённого металла .Искры жгут глаза заставляя их слезиться
Содрав кожу в кровь, он протиснулся в узкий лаз и выполз наружу — как раз в тот момент, когда главная башня замка с грохотом рухнула, похоронив под обломками всё, что он когда-то знал.
Затем... тьма.
Глава 2 : Пробуждение
1514-1517 гг. Когда сознание вернулось к Уильяму, он очнулся в полумраке на узкой кровати с грубым шерстяным одеялом, пахнущим дымом и лечебными травами. Голова гудела, как растревоженный улей, тело ныло от невидимых ран, а в горле стоял едкий вкус пепла и запекшейся крови. Он попытался пошевелиться — и тут же застонал от пронзительной боли, будто тысячи игл впились в кожу.
— Тише, дитя, — раздался над ним спокойный, словно шелест осенних листьев, голос.
Перед ним стояла пожилая женщина с морщинистым, как кора древнего дуба, лицом и тёплыми, словно светящимися изнутри янтарными глазами. Её седые волосы, перехваченные медной заколкой в форме пламени, были собраны в строгий пучок, а длинные одежды из грубой ткани расшиты загадочными символами, напоминавшими языки огня.
— Ты жив, и это главное, — сказала она, поднося к его потрескавшимся губам чашку из потемневшего дерева с тёплым отваром, пахнущим мёдом и горькими кореньями. — Меня зовут Селия. Один из наших нашёл тебя без сознания возле горящего поместья, завернутого в полуистлевший плащ, и решил принести сюда. Ты пролежал несколько дней без сознания, твой пульс был слабым, как трепет крыльев мотылька.
Уильям хотел ответить, но из его обожженного горла вырвался лишь хрип, похожий на скрип несмазанных петель.
— Не говори, — её морщинистая рука с тёмными пятнами прожилок легла на его лоб. — У тебя глубокие раны, и это чудо, что ты очнулся. Боюсь, голос к тебе больше не вернётся - пламя забрало его, как осенний ветер уносит последние листья.
Так начались его дни в Святилище Рассвета — небольшой церкви из серого камня на окраине деревни, где Селия и её двенадцать последователей в потрёпанных одеждах помогали нуждающимся, как помогают путнику, заблудившемуся в ночном лесу.
Путь исцеления
Церковь была скромной, но уютной: каменные стены, покрытые шершавыми от времени фресками, украшенные витражами с изображением пламени и звёзд, слабый запах сушёных трав, смешанный с ароматом воска от бесчисленных свечей. Сама церковь находилось достаточно далеко от поселений и редко можно было встретить кого-либо. Селия оказалась не просто старейшиной общины — она была знатоком трав и основ магии, её руки, покрытые мелкими шрамами от порезов и ожогов, всегда пахли полынью и дымом.
— Ты носишь в себе огонь, дитя, — как-то сказала она, наблюдая, как Уильям бессознательно согревает руки, даже не осознавая этого.
Она начала учить его с терпением, с каким учат ходить ребёнка:
Но больше всего Уильям полюбил алхимию. В подвале церкви, куда вела узкая винтовая лестница с шаткими ступенями, стояли реторты с потрескавшимися стенками, склянки с эссенциями, мерцающими странным светом, сушёные коренья, разложенные по полочкам, и кристаллы, собранные в далёких горах. Селия показывала ему, как превращать простые вещества в лекарства, как дистиллировать эликсиры в медном перегонном кубе и даже — в редкие моменты, когда лунный свет падал точно в окно — как создавать огненные эссенции, которые вспыхивали в ладони голубоватым пламенем, не обжигая кожу.
Он стал помогать по хозяйству: чинил скамьи, сколоченные из дуба, носил воду из колодца с ведром, которое всё время норовило выскользнуть из рук, ухаживал за больными, меняя повязки, пропитанные зельями. Впервые в жизни он чувствовал себя нужным, как чувствует себя нужным сломанный меч, вновь заточенный умелой рукой.
Кровавая ночь
Всё изменилось в одну холодную ночь, когда в дубовую дверь церкви с грохотом постучали трижды – звук, похожий на удары молота по наковальне.
На пороге стояли люди в багровых одеждах, сшитых из кожи неведомых существ. Культисты Звери Времён. Их доспехи звенели, как погребальные колокола, а дыхание пахло медью и пеплом.
— Примите истинную веру! — проревел их предводитель, мужчина с шрамом через глаз, напоминавшим след от раскалённого клинка. Его голос звучал, будто гравий под колесами телеги.
Селия спокойно подняла дрожащую от возраста руку.
— Мы не отречёмся от Мудари.
— Зря..**прошептал их предводитель
Культисты двинулись вперёд, их мечи вылетели из ножен с шипящим звуком, будто змеи перед ударом. Они не потерпели такого неповиновения. Они рубили всех подряд – стариков, женщин, даже детей. Уильяма прижали в угол, его спина впилась в шершавую каменную стену. В последнее, что он увидел перед тем, как потерять сознание на время от боли, – как предводитель, ухмыляясь, пронзает Селию изогнутым клинком с гравировкой в виде пламени, а затем медленно подходит к нему, оставляя кровавые следы на каменном полу.
— Беги, агнец, — прошептал он, касаясь липкой от крови рукой его щеки.
Уильям рванул что есть сил, куда глаза глядят, спотыкаясь о тела и чувствуя, как горячая кровь заливает его сапоги.
Смех предводителя, безумный и раздирающий душу, как крик раненой птицы, преследовал Уильяма, нагоняя страх и ужас даже тогда, когда он уже не мог его слышать.
Глава 3: Спасение
Когда силы окончательно покинули Уильяма, он рухнул на землю, как подкошенное дерево. Его ладони впились в холодную грязь, а в ушах стоял звон, словно кто-то бил в набат прямо у его виска. Очнувшись, он огляделся: вокруг простирался туман, сквозь который едва виднелись очертания причала.
Там, покачиваясь на чёрной как смоль воде, стоял единственный корабль – "Морской призрак", его борта были покрыты резьбой с изображением морских чудовищ, а на мачте развевался флаг с символом перекрещённых мечей.
— Эй, парень! Ты там живой? — крикнул с палубы молодой капитан в кожаном доспехе, покрытом замысловатыми узорами. Его голос звучал хрипло, будто пропах дымом и солью.
Уильям не успел ответить – позади уже слышались шаги погони, тяжёлые и мерные, как удары сердца.
Капитан, будто зная преследователей в лицо, мгновенно оценил ситуацию. Его глаза, серые как штормовое море, сузились:
— На борт, если жизнь тебе дорога!
Уильям собрал последние силы и прыгнул на скользкие от морской воды доски, едва не сорвавшись в ледяные волны. Его сознание помутнело, и он рухнул на палубу, ощущая лишь дрожь дерева под собой и крики матросов.
Корабль отчалил в тот же миг, будто сама судьба толкала его прочь от этого проклятого берега.
Новая жизнь
Капитан, представившийся Эдриком, оказался торговцем и искателем приключений, чьё лицо покрывали шрамы, а в голосе звучали истории, которые можно было слушать бесконечно.
— Будешь уборщиком, пока не окрепнешь, — заявил он, бросая Уильяму потрёпанную тряпку и деревянное ведро, пахнущее рыбой.
Так начались его дни на корабле:
Но больше всего он скучал по старой жизни в церкви, по её тишине, нарушаемой лишь треском поленьев в камине, по абсолютному спокойствию, которое дарили ему эти стены, и по Селии, чьи руки пахли травами и дымом, которая заменила ему мать.
Эфем
1518-1519 гг. Через несколько месяцев, когда руки Шруми покрылись мозолями, а в глазах появилась надежда, корабль достиг Флисбурга.
Уильям в душе уже решил:
Уильям Рейвенскрофт умер в ту ночь. Теперь его имя — Шруми, так звали героя его любимой книги, которую он читал при свете украденной свечи в темнице родного дома.
Во время высадки в порту он услышал. что какой-то глашатай рассказывал про странный материк под названием Эфем на котором можно будет заработать с разных тварей. Шруми нужны были деньги, а назад возвращаться совсем не вариант. Поэтому он решил, что единственный вариант - это отправился на этот материк, чтобы заработать себе денег. Он подошёл к глашатаю, а затем начал расспрашивать про материк и как на него попасть. В конце-концов глашатай его направил к другому кораблю, который скоро должен был отправится на Эфем. Шруми присоединился к компании людей, которая вместе с ним собиралась на этом корабле отправится на материк. Спустя время корабль прибыл на материк под названием Эфем и там началась его новая жизнь.
Прозвище: Шруми.
Никнейм в лаунчере :Srumi.
Раса: Человек.
Рост:178 см.
Религия: Мудари.
Атрибуты:
Сила-7
Ловкость-10
Выносливость-12
Телосложение-8
Интеллект-14
Мудрость-15
Восприятие-13
Профессия: ремесленная - алхимик; добывающая - травник.
Спец роль: Маг огня.
Возраст:20
Внешность персонажа:
Молодой человек 20 лет с бледной, почти фарфоровой кожей, покрытой лёгкими шрамами от ожогов. Его фигура худая, но жилистая — следствие долгих лет лишений и выживания в диких условиях. Движения осторожные, словно он привык скрываться или прятаться.
Волосы:
Тёмно-рыжие, с пепельными прядями , средней длины, слегка вьющиеся. Часто растрёпаны, так как он редко заботится об уходе за ними.
Глаза:
Цвет: Зелёные с золотистыми вкраплениями.
Особенность: В моменты гнева, страха или волнения в глубине зрачков будто вспыхивает огонь — не магия, а скорее психосоматический эффект, связанный с травмой. Взгляд пронзительный, изучающий, редко бывает расслабленным.
Черты лица:
Лицо: Узкое, с резкими скулами и слегка впалыми щеками.
Нос: Прямой, с едва заметной горбинкой.
Губы: Тонкие, часто сжатые в напряжённую линию. На нижней — небольшой шрам.
Шрамы и отметины по всему телу.
Руки: Старые ожоги на пальцах и запястьях.
Шея: Длинный шрам от ожога, скрытый под воротником.
Спина: Множество мелких шрамов от порки в детстве.
Одежда: Основной наряд: Потрёпанная дорожная рубаха из грубой ткани, поверх — кожаный жилет
Обувь: Выцветшие сапоги с заплатками, подбитые гвоздями для долгих переходов.
Уникальная модель: Нету.
Знание языков: Всеобщий.
Характер и личность персонажа:
Шруми довольно любопытный, но одновременно является недоверчивым затворником. От части он целеустремлённый и старается спланировать всё наперёд. У него есть большое желание стать лучше, при этом считает себя он cамодостаточным.
Из-за того, что он недоверчивый, то не особо любит взаимодействовать с кем-либо, а из-за своей мании контроля ему еще тяжелее с взаимодействием. Поэтому он предпочитает быть затворником.
Плюсы: Начитанный , любопытный, целеустремлённый, oрганизованный, cамодостаточный.
Минусы: Затворник, недоверчивый , гиперконтроль , перфекционист.
Квента:
Глава 1 : Уильям проклятый
В далёком и мрачном 1499 году, когда последние лучи заходящего солнца окрашивали небо в кроваво-багровые тона, а в воздухе витал тяжёлый запах грозы и тлеющих суеверий, в древнем роду Рейвенскрофт произошло событие, навсегда изменившее судьбу этого жестокого семейства.
Рейвенскрофты владели обширными землями за Чёрными горами, где тени были длиннее, а ночи — холоднее. Их замок, построенный из тёмного базальта, возвышался над долиной, как стервятник над падалью. Они славились не только богатством — сундуками, доверху наполненными золотыми марками и драгоценными камнями, — но и леденящей душу холодностью. Их высокомерие было острее мечей, а беспощадность к тем, кто осмеливался перечить их воле, вошла в легенды.
И вот, в одну из таких ночей, когда серое небо низко нависало над остроконечными башнями, а ветер выл в узких бойницах, словно оплакивая грядущие беды, в этом доме родился мальчик. Его назвали Уильямом. Уильям родился в поместье, которое было построено недалеко от глухой деревушки, находившиеся в Нагуане.
С самых первых дней жизни маленький Уильям ощущал себя чужим в этих мрачных стенах. Его родители — высокий, как дуб, отец с глазами холодными, как зимнее озеро, и мать с тонкими, всегда сжатыми губами — смотрели на него с раздражением. Он был слишком тихим, слишком самовольным. Слишком... живым.
Они мечтали о послушной марионетке, но Уильям, даже будучи ребёнком, обладал пытливым умом. Его вопросы — "Почему?", "Зачем?" — раздражали их, как назойливые мухи.
За малейшую провинность — не тот взгляд, случайно оброненное слово или просто молчание, которое они воспринимали как вызов, — мальчика жестоко наказывали.
Его запирали в каморку под лестницей — крошечное помещение, где даже крысы боялись селиться. Стены её были покрыты плесенью, пол — холодным и липким от сырости. Воздух пах пылью и чем-то затхлым, как в давно забытой могиле.
Но именно здесь, в этой тьме, Уильям нашёл свет знаний.
Слуги, которые тайком жалели мальчика, рискуя собственной безопасностью, проносили ему книги.
Это были старинные фолианты:
- Трактаты по алхимии с пожелтевшими страницами, испещрёнными странными символами
- Манускрипты о забытых заклинаниях, где буквы будто шевелились при свете свечи
- Философские труды античных мудрецов, пахнущие пергаментом и временем
- Сборники фантастических историй о далёких землях, где солнце никогда не садилось
В темноте, при свете украденной свечи, Уильям учился читать, размышлять, мечтать. Он представлял себя могущественным магом, способным одним движением руки разрушить стены своей тюрьмы, или отважным путешественником, покидающим этот мрачный замок навсегда.
Прошли годы, но отношение семьи к Уильяму не изменилось. Они по-прежнему видели в нём лишь тень, недостойную их имени.
Однажды ночью, когда в доме Рейвенскрофт царила привычная атмосфера тирании и страха, Уильяма в очередной раз бросили в каморку — за «непочтительный тон».
Но в ту ночь случилось нечто ужасное.
Замок вспыхнул без всякой на то причины.
Огонь, будто живой, обхватывал стены, пожирая всё на своём пути:
Гобелены сотканные лучшими мастерами далёких земель, превращались в пепел. Роскошные ковры исчезали в языках пламени .Деревянные балки столетиями хранившие тепло очага, трещали и рушились
Уильям, задыхаясь от едкого дыма, едва смог выбить дверь. Он выбрался наружу, но путь к спасению был отрезан стеной огня.
Он бежал сквозь горящие коридоры, чувствуя, как. Пламя обжигает кожу, оставляя красные полосы
.Жар прожигает лёгкие каждый вдох — как глоток раскалённого металла .Искры жгут глаза заставляя их слезиться
Содрав кожу в кровь, он протиснулся в узкий лаз и выполз наружу — как раз в тот момент, когда главная башня замка с грохотом рухнула, похоронив под обломками всё, что он когда-то знал.
Затем... тьма.
Глава 2 : Пробуждение
1514-1517 гг. Когда сознание вернулось к Уильяму, он очнулся в полумраке на узкой кровати с грубым шерстяным одеялом, пахнущим дымом и лечебными травами. Голова гудела, как растревоженный улей, тело ныло от невидимых ран, а в горле стоял едкий вкус пепла и запекшейся крови. Он попытался пошевелиться — и тут же застонал от пронзительной боли, будто тысячи игл впились в кожу.
— Тише, дитя, — раздался над ним спокойный, словно шелест осенних листьев, голос.
Перед ним стояла пожилая женщина с морщинистым, как кора древнего дуба, лицом и тёплыми, словно светящимися изнутри янтарными глазами. Её седые волосы, перехваченные медной заколкой в форме пламени, были собраны в строгий пучок, а длинные одежды из грубой ткани расшиты загадочными символами, напоминавшими языки огня.
— Ты жив, и это главное, — сказала она, поднося к его потрескавшимся губам чашку из потемневшего дерева с тёплым отваром, пахнущим мёдом и горькими кореньями. — Меня зовут Селия. Один из наших нашёл тебя без сознания возле горящего поместья, завернутого в полуистлевший плащ, и решил принести сюда. Ты пролежал несколько дней без сознания, твой пульс был слабым, как трепет крыльев мотылька.
Уильям хотел ответить, но из его обожженного горла вырвался лишь хрип, похожий на скрип несмазанных петель.
— Не говори, — её морщинистая рука с тёмными пятнами прожилок легла на его лоб. — У тебя глубокие раны, и это чудо, что ты очнулся. Боюсь, голос к тебе больше не вернётся - пламя забрало его, как осенний ветер уносит последние листья.
Так начались его дни в Святилище Рассвета — небольшой церкви из серого камня на окраине деревни, где Селия и её двенадцать последователей в потрёпанных одеждах помогали нуждающимся, как помогают путнику, заблудившемуся в ночном лесу.
Путь исцеления
Церковь была скромной, но уютной: каменные стены, покрытые шершавыми от времени фресками, украшенные витражами с изображением пламени и звёзд, слабый запах сушёных трав, смешанный с ароматом воска от бесчисленных свечей. Сама церковь находилось достаточно далеко от поселений и редко можно было встретить кого-либо. Селия оказалась не просто старейшиной общины — она была знатоком трав и основ магии, её руки, покрытые мелкими шрамами от порезов и ожогов, всегда пахли полынью и дымом.
— Ты носишь в себе огонь, дитя, — как-то сказала она, наблюдая, как Уильям бессознательно согревает руки, даже не осознавая этого.
Она начала учить его с терпением, с каким учат ходить ребёнка:
- Основам веры Мудари — учения о милосердии, внутреннем свете и равновесии, рассказывая истории у камина, где пламя трещало, словно вторя её словам;
- Травничеству — сбору целебных растений на рассвете, когда роса ещё не испарилась, показывая, как отличать ядовитый папоротник от целебного, проводя его пальцами по прожилкам листьев;
- Первым заклинаниям — контролю над тем самым пламенем, что жило в его крови, заставляя его часами смотреть на свечу, пока глаза не начинали слезиться от усталости.
Но больше всего Уильям полюбил алхимию. В подвале церкви, куда вела узкая винтовая лестница с шаткими ступенями, стояли реторты с потрескавшимися стенками, склянки с эссенциями, мерцающими странным светом, сушёные коренья, разложенные по полочкам, и кристаллы, собранные в далёких горах. Селия показывала ему, как превращать простые вещества в лекарства, как дистиллировать эликсиры в медном перегонном кубе и даже — в редкие моменты, когда лунный свет падал точно в окно — как создавать огненные эссенции, которые вспыхивали в ладони голубоватым пламенем, не обжигая кожу.
Он стал помогать по хозяйству: чинил скамьи, сколоченные из дуба, носил воду из колодца с ведром, которое всё время норовило выскользнуть из рук, ухаживал за больными, меняя повязки, пропитанные зельями. Впервые в жизни он чувствовал себя нужным, как чувствует себя нужным сломанный меч, вновь заточенный умелой рукой.
Кровавая ночь
Всё изменилось в одну холодную ночь, когда в дубовую дверь церкви с грохотом постучали трижды – звук, похожий на удары молота по наковальне.
На пороге стояли люди в багровых одеждах, сшитых из кожи неведомых существ. Культисты Звери Времён. Их доспехи звенели, как погребальные колокола, а дыхание пахло медью и пеплом.
— Примите истинную веру! — проревел их предводитель, мужчина с шрамом через глаз, напоминавшим след от раскалённого клинка. Его голос звучал, будто гравий под колесами телеги.
Селия спокойно подняла дрожащую от возраста руку.
— Мы не отречёмся от Мудари.
— Зря..**прошептал их предводитель
Культисты двинулись вперёд, их мечи вылетели из ножен с шипящим звуком, будто змеи перед ударом. Они не потерпели такого неповиновения. Они рубили всех подряд – стариков, женщин, даже детей. Уильяма прижали в угол, его спина впилась в шершавую каменную стену. В последнее, что он увидел перед тем, как потерять сознание на время от боли, – как предводитель, ухмыляясь, пронзает Селию изогнутым клинком с гравировкой в виде пламени, а затем медленно подходит к нему, оставляя кровавые следы на каменном полу.
— Беги, агнец, — прошептал он, касаясь липкой от крови рукой его щеки.
Уильям рванул что есть сил, куда глаза глядят, спотыкаясь о тела и чувствуя, как горячая кровь заливает его сапоги.
Смех предводителя, безумный и раздирающий душу, как крик раненой птицы, преследовал Уильяма, нагоняя страх и ужас даже тогда, когда он уже не мог его слышать.
Глава 3: Спасение
Когда силы окончательно покинули Уильяма, он рухнул на землю, как подкошенное дерево. Его ладони впились в холодную грязь, а в ушах стоял звон, словно кто-то бил в набат прямо у его виска. Очнувшись, он огляделся: вокруг простирался туман, сквозь который едва виднелись очертания причала.
Там, покачиваясь на чёрной как смоль воде, стоял единственный корабль – "Морской призрак", его борта были покрыты резьбой с изображением морских чудовищ, а на мачте развевался флаг с символом перекрещённых мечей.
— Эй, парень! Ты там живой? — крикнул с палубы молодой капитан в кожаном доспехе, покрытом замысловатыми узорами. Его голос звучал хрипло, будто пропах дымом и солью.
Уильям не успел ответить – позади уже слышались шаги погони, тяжёлые и мерные, как удары сердца.
Капитан, будто зная преследователей в лицо, мгновенно оценил ситуацию. Его глаза, серые как штормовое море, сузились:
— На борт, если жизнь тебе дорога!
Уильям собрал последние силы и прыгнул на скользкие от морской воды доски, едва не сорвавшись в ледяные волны. Его сознание помутнело, и он рухнул на палубу, ощущая лишь дрожь дерева под собой и крики матросов.
Корабль отчалил в тот же миг, будто сама судьба толкала его прочь от этого проклятого берега.
Новая жизнь
Капитан, представившийся Эдриком, оказался торговцем и искателем приключений, чьё лицо покрывали шрамы, а в голосе звучали истории, которые можно было слушать бесконечно.
— Будешь уборщиком, пока не окрепнешь, — заявил он, бросая Уильяму потрёпанную тряпку и деревянное ведро, пахнущее рыбой.
Так начались его дни на корабле:
- Утром, когда солнце только поднималось над горизонтом, окрашивая палубу в золотые тона, он мыл её солёной водой, чувствуя, как песок скрипит на зубах;
- Ночью, когда команда спала, а на небе вспыхивали звёзды, он пытался разжечь пламя в ладони, как учила Селия, и крошечные огоньки отражались в тёмной воде, как светлячки.
Но больше всего он скучал по старой жизни в церкви, по её тишине, нарушаемой лишь треском поленьев в камине, по абсолютному спокойствию, которое дарили ему эти стены, и по Селии, чьи руки пахли травами и дымом, которая заменила ему мать.
Эфем
1518-1519 гг. Через несколько месяцев, когда руки Шруми покрылись мозолями, а в глазах появилась надежда, корабль достиг Флисбурга.
Уильям в душе уже решил:
Уильям Рейвенскрофт умер в ту ночь. Теперь его имя — Шруми, так звали героя его любимой книги, которую он читал при свете украденной свечи в темнице родного дома.
Во время высадки в порту он услышал. что какой-то глашатай рассказывал про странный материк под названием Эфем на котором можно будет заработать с разных тварей. Шруми нужны были деньги, а назад возвращаться совсем не вариант. Поэтому он решил, что единственный вариант - это отправился на этот материк, чтобы заработать себе денег. Он подошёл к глашатаю, а затем начал расспрашивать про материк и как на него попасть. В конце-концов глашатай его направил к другому кораблю, который скоро должен был отправится на Эфем. Шруми присоединился к компании людей, которая вместе с ним собиралась на этом корабле отправится на материк. Спустя время корабль прибыл на материк под названием Эфем и там началась его новая жизнь.