Atalia
Пользователь
Последнее редактирование:
Персонаж
Имя персонажа:
| Атриоль Стриголье , "Атро" |
Никнейм в лаунчере (На латинице):
| Snekich |
Раса:
| Муркит Эд |
Рост:
| 1.75 |
Религия:
| Тедрос |
Атрибуты:
1. Сила 8
2. Ловкость 10 +1
3. Выносливость 7 +1
4. Телосложение 12
5. Интеллект 14
6. Мудрость 15
7. Восприятие 13 +1
1. Сила 8
2. Ловкость 10 +1
3. Выносливость 7 +1
4. Телосложение 12
5. Интеллект 14
6. Мудрость 15
7. Восприятие 13 +1
Профессия [Добывающая]:
| Травник |
Спец.роль:
| Жрец ( Светлый ) |
Возраст:
| 18 |
Опись внешнего вида персонажа:
| Посмотреть вложение 90401Серебристые волосы, словно сотканные из лунного серебра, мягкими, шелковистыми прядями спадают на плечи, немного завиваясь к концам. Они ловят любое освещение, мерцая то холодным металлом, то приглушённым жемчугом. В области где находятся человеческие уши — пушистые кошачьи уши, почти сливающиеся по цвету с волосами, лишь с чуть более тёмными кончиками. Они подрагивают, реагируя на каждый шорох, придавая её облику настороженную живость. Её глаза — ярко-голубые, глубокие, с почти хищной проницательностью. Они смотрят цепко, внимательно, будто пронзают насквозь и не упускают ни малейшего движения, ни малейшего колебания в голосе. Лицо тонкое, с чёткими, утончёнными чертами: высокие скулы, прямой аккуратный нос, изящный подбородок. Всё это придаёт ей вид фарфоровой куклы, особенно в сочетании с бледной, ровной кожей без единого изъяна. Щёки лишь изредка затмеваются лёгким румянцем от ветра или усилий, но в остальном кожа кажется почти идеальной. Фигура гибкая, стройная — тело человека, привыкшего к движению, к работе и постоянной готовности к действию. Её рост средний, движения — точные, уверенные, с невидимой грацией хищника, скрытого в человеческой оболочке. Одежда проста, но продумана: мягкие ткани, лёгкие и неброские, не мешают движениям, не шуршат и не цепляются за ветки. На плечах фигурирует чаще всего лёгкая накидка, в поясе — несколько небольших сумок и ремней, в которых хранятся необходимые мелочи. |
Знание языков:
| Общий - Отлично (родной) Звериный – Отлично (родной) Эльфийский - Среднее |
Характер персонажа :
| Положительная сторона характера: Острая на язык и саркастичная, тихая и вечно витающая в облаках, но с феноменальной памятью — особенно на обиды. Хитра как лиса и обладает развитой логикой, наблюдательна и осторожна, умеет подмечать мелочи и использовать их в нужный момент. Преданная тем, кто заслужил её доверие, но не прощает предательства. Сострадательна к тем, кто действительно страдает, даже если старается это скрыть за колкой иронией. Как амбиверт по природе может блистать в компании, но ценит тишину и уединение. Нередко, играет с чужими ожиданиями, как итог не редко остаётся на шаг впереди, при необходимости не брезгует и руки замарать ради общего дела. Минусы, недостатки, слабости: Персонаж отличается упрямством и склонностью настаивать на своём, даже в ущерб здравому смыслу. Её педантичность проявляется в стремлении к идеальному порядку и вниманию к мельчайшим деталям, что порой раздражает окружающих. Жалость к себе она категорически не приемлет, считая её проявлением слабости и признанием собственной несостоятельности. Чрезмерная самостоятельность мешает ей обращаться за помощью, даже когда это необходимо, а чрезмерная ответственность нередко приводит к перегрузке и неловким ситуациям. Эмоционально закрыта, ей сложно выражать искренние чувства, особенно перед теми, кто не входит в круг её близких. Также у неё есть личные антипатии — она недолюбливает тараканов и не переносит блюда из рыбы. При всём этом, в ней кипит юная, бурная кровь, из-за чего в неоднозначных ситуациях она может вести себя непредсказуемо, импульсивно, а порой и по-детски. В такие моменты даже жизненный опыт оказывается для неё бесполезен, уступая место эмоциям. |
Связанные персонажи :
| 1. Кузина ( 1/3) | |
| 2. Послушники церкви | В Аллияноре |
| 3. Брат | В Аллияноре |
| 4.Мать и Отец | В Аллияноре |
| 5. Дальние родственники | Граум, Аллия |
Квента
Посмотреть вложение 90402
Предисловие
Семья Стриголье уже несколько поколений занимает своеобразное положение — колеблясь на грани между уважением и забвением, между достатком и скромностью, обитая в зыбком пространстве среднего класса. Когда-то, в давно минувшие времена, когда кровь рода ещё оставалась чистой, не разбавленной союзами с представителями других рас, Стриголье занимали высокие посты в судебной системе и владели дюжиной винодельческих хозяйств в Аллияноре. Их имя вызывало почтение, а их решения — считались последней инстанцией. Однако череда несчастий — экономических провалов, скандалов, неудачных браков и ошибок последующих глав рода — неумолимо размывала былое влияние. От былого величия остались лишь тени и упрямо хранимая гордость. В отличие от более гибкой и давно распылённой родни, ветвь Стриголье, к которой принадлежит девушка, всегда отличалась особой выдержкой, почти суровой дисциплиной, передаваемой из поколения в поколение. Они воспитывались в духе недоверия к чужой помощи и считали сострадание к себе — проявлением слабости. Стойкость была добродетелью, жалость — пороком. У судьбы, как известно, странное чувство юмора. И именно в такую атмосферу строгих традиций и безмолвного упорства рождается младшая из двойняшек — та, чья судьба также не смогла избежать влияния родной семьи.
◄ ◆ ◇◈◇ ◆ ►
Часть 1. Непутёвый котёнок
Посмотреть вложение 90403Атриоль с детства воспитывалась в строгости, как и полагалось потомкам Стриголье. С ранних лет её учили манерам, основам этикета и грамоте на Всеобщем языке и Эльфийском языке. Каждый её шаг, каждое слово тщательно отслеживались, чтобы соответствовать образу, который семья стремилась сохранить вопреки ускользающему влиянию. Звериный же язык, у молодой госпожи больше фигурировал в простом обиходе когда контактировала с слугами и нянями, что нередко с ней общались на данном диалекте. Однако по сравнению со своей старшей сестрой — более собранной, острой на ум и покладистой — Атриоль отставала. Не глупая, но рассеянная, не злая, но мечтательная. Она часто витала в своих мыслях, забывая о правилах, теряя нити чужих ожиданий. Её неспособность соответствовать высоким требованиям была воспринята не как черта характера, а как угроза репутации семьи.
Чтобы не порождать лишних вопросов и сохранить видимость благополучия, к восьми годам девочки, родители приняли решение — Атриоль была отдана в храм, под опеку богослужителей, где, как они считали, она хотя бы не принесёт вреда делу рода. В стенах церкви, среди холодного камня и звона молитвенных колокольчиков, Атриоль нашла странное для себя успокоение. Здесь от неё не ждали невозможного — только послушания, смирения и труда. Постепенно она освоила священные писания, научилась варить простые отвары, собирать и сушить травы, ухаживать за старыми и больными. Особое впечатление на неё произвело то, как жрецы, не с оружием и властью, а с молитвой и искренним желанием помочь, облегчали страдания простых людей. Эти скромные чудеса — когда слабый начинал дышать легче, а рана на ноге старика стягивалась от прикосновения и слов молитвы.
Чтобы не порождать лишних вопросов и сохранить видимость благополучия, к восьми годам девочки, родители приняли решение — Атриоль была отдана в храм, под опеку богослужителей, где, как они считали, она хотя бы не принесёт вреда делу рода. В стенах церкви, среди холодного камня и звона молитвенных колокольчиков, Атриоль нашла странное для себя успокоение. Здесь от неё не ждали невозможного — только послушания, смирения и труда. Постепенно она освоила священные писания, научилась варить простые отвары, собирать и сушить травы, ухаживать за старыми и больными. Особое впечатление на неё произвело то, как жрецы, не с оружием и властью, а с молитвой и искренним желанием помочь, облегчали страдания простых людей. Эти скромные чудеса — когда слабый начинал дышать легче, а рана на ноге старика стягивалась от прикосновения и слов молитвы.
◄ ◆ ◇◈◇ ◆ ►
Решение пополнить ряды жрецов Атриоль приняла с уверенной внутренней ясностью, как человек, наконец-то нашедший место, где он не лишний. Её обучение углубилось: теперь она не только переписывала священные тексты и ухаживала за целебными травами, но и начала постигать основы храмового жречества : очищающие ритуалы, обряды благословения, исцеляющие молитвы. В архивах церкви, ей доводилось тратить вечера за писаниями и свидетельствами, изучая каждый случай проявления ереси и мутаций среди отступников вследствие воздействия тьмы. Временами, она и просто любила читать книги которые могла себе позволить в библиотеках в рамках своего положения. Служители заметили в ней ту редкую черту, которую не вырастить строгостью и не вложить через наставления — искреннее сочувствие. Атриоль не стремилась к признанию, но каждый день возвращалась к служению с тем же упорством и вниманием, что и в первый. Её сила была в мягкости, в способности слушать, понимать и не отворачиваться от чужой боли. Когда её намерение посвятить себя священному пути стало окончательно ясно к её тринадцати годам, семья отреагировала сдержанно — как и ожидалось. Они не восприняли её выбор как слабость, не отговорили и не выразили разочарования. Напротив — признали это решение разумным, достойным. Но за этим внешним спокойствием скрывалось больше. В семье Атриоль не были равнодушны к ней. Напротив — каждый шаг её взросления наблюдали с тревогой, каждую весть о успехе и неудачах воспринимали близко к сердцу. Просто выражать чувства открыто — значило нарушить традиции, где уважение показывается делами, а забота — молчаливыми поступками, а не словами. Они отправляли ей письма с благопожеланиями, передавали через курьеров тёплые плащи к холодам, редкие книги по церковному травничеству, даже амулеты с семейной символикой — не как напоминание о долге, а как знак незримой поддержки. И хотя в письмах редко звучали слова "гордость" или "любовь", между строк Атриоль всё же научилась их читать. Для неё это было достаточно. Она знала: несмотря на сдержанность, её не отреклись. И знание это было не менее целительным, чем любая молитва.
Часть 2. Любимое дело или проклятие?
Посмотреть вложение 90404
С течением лет, одним из храмовых обязанностей Атриоль была работа с прихожанами — долгие часы, проведённые в мягком полумраке зала исповеди и больничных кельях, среди жалоб, слёз и нескончаемых просьб. Люди приходили к ней со своими бедами: кто просил исцеления, кто совета, а кто просто чтобы его выслушали. Сначала она принимала каждую боль слишком близко. Каждая история — о потерянном ребёнке, обмане, болезни или голоде — оставляла в ней рубец. Атриоль ночами ворочалась, снова и снова прокручивая в голове услышанное. Она старалась помочь всем — порой до изнеможения, отказывала себе в отдыхе, забывала поесть. Её сострадание было искренним, но оно начинало разрушать её изнутри.
Первым тревожным звоночком стал случай с женщиной, что приходила в храм три дня подряд. Она плакала, умоляла о благословении для умирающего сына. Атриоль, тронутая до глубины души, пошла к настоятельнице с просьбой провести обряд исцеления, даже нарушая очередность. Обряд был выполнен, силы были потрачены — но на следующий день стало известно, что "умирающий сын" оказался вполне здоровым, а женщина — профессиональной нищенкой, обманом вымаливающей милостыню а сын, вляпался по своей же вине в передрягу. Невзирая на долг, она не смогла поступить с ней и прибегнуть к наказанию, поскольку уже было поздно что-либо предпринимать. Этот эпизод не ожесточил Атриоль, но стал для неё уроком. Впервые она познала простую истину - не все слёзы чисты, и не все просят помощи — по нужде.
С тех пор в её взгляде появилась осторожность. Она стала внимательнее следить не только за словами, но и за тем, как люди их произносят. За жестами, взглядами, несостыковками в рассказах. Когда-то восприимчивая и наивная, она теперь позволяла себе внутренне оценивать: кто действительно страдает, а кто — играет роль. Это не означало, что она стала черствой — напротив, помощь оказывалась точно и по делу. Но больше она не изматывала себя из жалости к каждому. Она начала учиться подстраиваться — говорить то, что хотят услышать, давать утешение, но дозированно. Словно надевала маску спокойствия и сострадания, скрывая усталость и сомнение. Так, постепенно, в её поведении зарождалась черта, которую раньше семья сочла бы недостойной благородной девушки — осторожная хитрость. Она не шла наперекор служению, но облекала его в форму, где чувства больше не властвовали над разумом. Она начала понимать: чтобы по-настоящему помогать, нужно научиться защищать своё сердце.
Первым тревожным звоночком стал случай с женщиной, что приходила в храм три дня подряд. Она плакала, умоляла о благословении для умирающего сына. Атриоль, тронутая до глубины души, пошла к настоятельнице с просьбой провести обряд исцеления, даже нарушая очередность. Обряд был выполнен, силы были потрачены — но на следующий день стало известно, что "умирающий сын" оказался вполне здоровым, а женщина — профессиональной нищенкой, обманом вымаливающей милостыню а сын, вляпался по своей же вине в передрягу. Невзирая на долг, она не смогла поступить с ней и прибегнуть к наказанию, поскольку уже было поздно что-либо предпринимать. Этот эпизод не ожесточил Атриоль, но стал для неё уроком. Впервые она познала простую истину - не все слёзы чисты, и не все просят помощи — по нужде.
С тех пор в её взгляде появилась осторожность. Она стала внимательнее следить не только за словами, но и за тем, как люди их произносят. За жестами, взглядами, несостыковками в рассказах. Когда-то восприимчивая и наивная, она теперь позволяла себе внутренне оценивать: кто действительно страдает, а кто — играет роль. Это не означало, что она стала черствой — напротив, помощь оказывалась точно и по делу. Но больше она не изматывала себя из жалости к каждому. Она начала учиться подстраиваться — говорить то, что хотят услышать, давать утешение, но дозированно. Словно надевала маску спокойствия и сострадания, скрывая усталость и сомнение. Так, постепенно, в её поведении зарождалась черта, которую раньше семья сочла бы недостойной благородной девушки — осторожная хитрость. Она не шла наперекор служению, но облекала его в форму, где чувства больше не властвовали над разумом. Она начала понимать: чтобы по-настоящему помогать, нужно научиться защищать своё сердце.
Часть 3. Сомнительное дело
Посмотреть вложение 90405К своему восемнадцатому году, Атриоль утвердилась в храме — не по положению, но по доверию. Её уважали как усердную, рассудительную и в чём-то даже удобную послушницу: она не искала славы, не поднимала волн, действовала с точностью и холодной осторожность. У неё не было дара сверх великих чудес как у единиц среди жрецов, но зато был ум, опыт, наблюдательность и внутренняя выносливость — качества, которые в храме ценились не меньше святости. Она научилась быть незаметной и нужной одновременно — идеальной для задач, о которых не принято говорить вслух.
Однажды, когда над храмовым двором висел тяжёлый предгрозовой воздух, в храм прибыли гонцы. Среди писем, завёрнутых в плотную ткань и запечатанных церковным воском, оказалось одно, выделяющееся стилем: аккуратный почерк отцовского управляющего и герб семьи Стриголье. Письма от дома приходили редко — и никогда без причины.
В послании говорилось о странной вести, которая достигла их через письма одной из наследников аллиянорского дома что приходилось ронёд для Атро. Далёкие земли, известные как Эфем, вновь попали в поле слухов — тревожных, расплывчатых, но упорно повторяющихся и с вестью от кузины из рода Кастрамировых, ситуация была неутешительной. Говорили, что там исчезают люди и ведёт свою активность культ и борьба городов с ним крайне слаба. Что жители городов пропадают без следа, а Аванто бездействовало. Что старые руины, считавшиеся безжизненными, на деле являются зловещим напоминанием пережитых событий земель.
Почему об этом пишет управляющий? Потому что одна из близких кузин, ищущая приключений себе на хвост, на этот раз нашла проблем на свою голову по серьёзнее в тех краях. Последний её отчёт был посвящён Эфему, и с тех пор — ни писем, ни вестей. Семья обеспокоена, но не может действовать официально. Внутри рода обсуждается, не связана ли активность Эфема с тишиной от основной колонии.
Однажды, когда над храмовым двором висел тяжёлый предгрозовой воздух, в храм прибыли гонцы. Среди писем, завёрнутых в плотную ткань и запечатанных церковным воском, оказалось одно, выделяющееся стилем: аккуратный почерк отцовского управляющего и герб семьи Стриголье. Письма от дома приходили редко — и никогда без причины.
В послании говорилось о странной вести, которая достигла их через письма одной из наследников аллиянорского дома что приходилось ронёд для Атро. Далёкие земли, известные как Эфем, вновь попали в поле слухов — тревожных, расплывчатых, но упорно повторяющихся и с вестью от кузины из рода Кастрамировых, ситуация была неутешительной. Говорили, что там исчезают люди и ведёт свою активность культ и борьба городов с ним крайне слаба. Что жители городов пропадают без следа, а Аванто бездействовало. Что старые руины, считавшиеся безжизненными, на деле являются зловещим напоминанием пережитых событий земель.
Почему об этом пишет управляющий? Потому что одна из близких кузин, ищущая приключений себе на хвост, на этот раз нашла проблем на свою голову по серьёзнее в тех краях. Последний её отчёт был посвящён Эфему, и с тех пор — ни писем, ни вестей. Семья обеспокоена, но не может действовать официально. Внутри рода обсуждается, не связана ли активность Эфема с тишиной от основной колонии.
Посмотреть вложение 90406Так Атриоль получила свой первый настоящий приказ: отправиться в Эфем под прикрытием. Не как жрица, не как аристократка, а как обычная путница — целительница, ищущая редкие травы и старые знания. Её задача — собрать сведения, найти и оказать посильную помощь кузине и оценить, насколько опасна ситуация, и при необходимости передать сигнал храму. Юная жрица перед отбытием была снабжена всем необходимым: запечатанным символом дабы подтвердить свою личность в тамошней церкви и рекомендательным письмом, написанным на Всеобщем, но стилизованным под личную переписку — на случай, если потребуется помощь союзников.
Перед отъездом она стояла у выхода из храма, глядя в серое небо. Это был не просто путь в неизведанное — это был первый шаг в сторону того, кем она могла стать вне стен, вне привычного уклада. Не жрицей среди святых — а женщиной среди живых. Много мыслей роилось в голове муркитки пока она уже отчаливала от берегов Флисбурга в объятия неизвестности. Кто знает, чем обернётся её миссия для самой девы и её близкой кузины, которую смутно помнила лишь с образы детских воспоминаний, что приходилось перебирать на ходу.
Перед отъездом она стояла у выхода из храма, глядя в серое небо. Это был не просто путь в неизведанное — это был первый шаг в сторону того, кем она могла стать вне стен, вне привычного уклада. Не жрицей среди святых — а женщиной среди живых. Много мыслей роилось в голове муркитки пока она уже отчаливала от берегов Флисбурга в объятия неизвестности. Кто знает, чем обернётся её миссия для самой девы и её близкой кузины, которую смутно помнила лишь с образы детских воспоминаний, что приходилось перебирать на ходу.
◄ ◆ ◇◈◇ ◆ ►
