Последнее редактирование:
Аннотация, написанная Аллийскими критиками после выпуска в свет пьесы:
Альберо Лорри – скандально известный аллийский поэт, некоторые его произведения были запрещены из-за своей радикальной литературы. Пьеса "Князь Ужский", написанная в 1475 году вызвала фурор в высших культурных кругах. Трагедия в двух актах повествует о событиях войны между Ополем и Ганзой, высмеивает праздность князей, что не защитили свою родину и тем самым погубили "сами себя".
Князь Ужский.
Действующие лица:
Ферро, князь ужский.
Волан, его сын.
Гораций, его лакей.
Прасковья, служанка муркит.
Зюся, вторая служанка.
Кельдеван, кум князя и судья в Ганзбурге.
Стражники.
Место действия - гостиная князя ужского.
Акт IАльберо Лорри – скандально известный аллийский поэт, некоторые его произведения были запрещены из-за своей радикальной литературы. Пьеса "Князь Ужский", написанная в 1475 году вызвала фурор в высших культурных кругах. Трагедия в двух актах повествует о событиях войны между Ополем и Ганзой, высмеивает праздность князей, что не защитили свою родину и тем самым погубили "сами себя".
Князь Ужский.
Действующие лица:
Ферро, князь ужский.
Волан, его сын.
Гораций, его лакей.
Прасковья, служанка муркит.
Зюся, вторая служанка.
Кельдеван, кум князя и судья в Ганзбурге.
Стражники.
Место действия - гостиная князя ужского.
Сцена I
В просторной гостинной князя богато накрыт стол разными угощениями, служанки носятся по комнате, расставляя тарелки.
Вдруг в гостинную входит князь со своим сыном.
Рассказчик:
– Во времена тяжелые, гулять так всякий грех. Но что же делать с такими глупцами, коль не сесть с ними за один стол?
Князь:
– Волан, сын мой, сегодня у нас важный гость!
Волан:
– Какой, отец? Для меня это новость.
Князь:
– Из Ганзбурга приезжает кум мой, добрый, гостить будет дня три, а потом уедет.
Волан:
– Что же не оповестил меня ты, отец, ты же знаешь, что не выношу я его, он всегда поддатый и бредет!
Князь, подхватывая проходящую мимо Прасковью:
– Не смей так говорить о Келе, сын мой. Все должно быть в лучшем виде! А разозлишь меня, так будет наказанье – месяц без уроков фехтованья!
Прасковья смущается объятиям князя, пытаясь вырваться:
– Ах!
Волан:
– Ты не можешь меня наказать, отец! Я ведь глаголю правду!
Князь:
– Ты собрался пререкаться? Ах ты!
Князь заносит руку в удар, как тотчас в гостиную заходит Кельдеван.
Кельдеван:
– Ну здрасьте, люди добрые! Коль устал с дороги я, прошу подать вина! Карета гузно всё отбило, подушек подать прошу я!
Князь осёкся, прижав сильнее Прасковью, что той теперь не вырваться:
– Друг мой, кум родной! Кельдеван! Что же ты без стука, как в дом свой? Ай накрыть стол мы не успели!
Кельдеван:
– Ничего, князь родной, обожду твоих служанок, а пока дай тебя я расцелую!
Князь отпускает Прасковью и они обмениваются объятиями.
Волан, уходя:
– Ой не могу я смотреть на вас, ну вас к Мэрилин!
Кельдеван:
– Чего это крестник мой у тебя расстроен, не уж-то бранились перед моим приходом?
Князь:
– Ой нет, родной мой, тешились и ждали, так вот сын мой так ждал тебя, что уже налег на вина. Подать вина испить гостю моему!
Зюся выбегает в центр и подает поднос с кубками.
Князь:
– Ну рассказывай, кум мой, как доехал, чего слышно в столице нашей?
Кельдеван:
– Плохо дело, князь, Родов занял юг. Проигрываем мы сражение за сражением.
Князь выплёвывает вино, ошарашенно глядя на кума:
– Как Родов? Как давно?
Кельдеван:
– Да вот недавно, неделею назад.
Служанки в углу шепчутся о разговоре.
Прасковья:
– Так что это значит то? Свобода? Не уж то вернусь я в свое Ополе?
Зюся:
– Не думай так, сестра, коль сюда ратники ворвутся, так вместе с князем и поляжем.
Князь в гневе садится за стол, пытаясь успокоиться вином.
Князь:
– Ладно, давай не будем думать страшных мыслей. Все же встреча то какая?
Кельдеван:
– Конечно, князь, встреча радостная, хоть и время нынче непростое.
В гостиную входит Гораций.
Князь, обращаясь к нему:
– Гораций, где тебя, Мэрилин возьми, носило?
Лакей:
– Расставить стражников ходил, сами попросили. Прошу прощенья, пан Кельдеван, что не удосужился встретить вас у врат.
Кельдеван:
– Что вы! Не стоило забот. Все же стража куда важнее!
Лакей поклонился, приказывая служанкам подать обед. Сам уходит на время. В комнату возвращается Волан и садится рядом с отцом. Служанки покорно вносят угощенья.
Князь, снова хватая Прасковью за зад:
– Почему блюдца не блестят?
Прасковья:
– Блестят, князь, вы посмотрите.
Князь, поднимая блюдце перед собой:
– Отраженья в нём не вижу я. Перетереть все заново! И меч мой заодно.
Прасковья:
– А как же меч, он не под силу мне, князь великий.
Князь, оборачиваясь и снимая меч со стены, слюнявя палец и протирая меч:
– Как не под силу? В самый раз! Чтоб блестело всё. И меч и блюдца и твоё рыльце шерстяное!
Князь бьет пощечину Прасковье. Та в слезах уходит с блюдцем и мечом. Чуть позже приходит лакей с блюдцем и вином и Зюся, что расставляет сидящим новые бокалы. лакей берёт бутылку и разливает по бокалам.
Князь, довольно улыбаясь уходящей Прасковье:
– Ну что, друг мой, отпразднуем же нашу встречу, да выпьем за Ганзу нашу, чтоб отбили юг у Родовцев поганых!
Кельдеван:
– Правду глаголите, Ферро, выпьем же за Ганзу!
Волан не поднимает бокал:
– Да-да, за Ганзу.
Князь выпивает вино, сразу же бледнеет и хватается за горло, глядя на лакея, сына и Кельдевана:
– Что вы сделали? Что вы натворили? Убили, отравили! Твари, ублюдки, мрази! Убили говорю! Что-то подмешали и убили! Умирает князь а они стоят как вкопанные! Убили!
Издав последний вздох, князь падает замертво.
Кельдеван в шоке встает из-за стола, выливая остаток вина и доставая из ножен меч:
– А теперь все стоим на своих местах.
Конец первого акта.
Вдруг в гостинную входит князь со своим сыном.
Рассказчик:
– Во времена тяжелые, гулять так всякий грех. Но что же делать с такими глупцами, коль не сесть с ними за один стол?
Князь:
– Волан, сын мой, сегодня у нас важный гость!
Волан:
– Какой, отец? Для меня это новость.
Князь:
– Из Ганзбурга приезжает кум мой, добрый, гостить будет дня три, а потом уедет.
Волан:
– Что же не оповестил меня ты, отец, ты же знаешь, что не выношу я его, он всегда поддатый и бредет!
Князь, подхватывая проходящую мимо Прасковью:
– Не смей так говорить о Келе, сын мой. Все должно быть в лучшем виде! А разозлишь меня, так будет наказанье – месяц без уроков фехтованья!
Прасковья смущается объятиям князя, пытаясь вырваться:
– Ах!
Волан:
– Ты не можешь меня наказать, отец! Я ведь глаголю правду!
Князь:
– Ты собрался пререкаться? Ах ты!
Князь заносит руку в удар, как тотчас в гостиную заходит Кельдеван.
Кельдеван:
– Ну здрасьте, люди добрые! Коль устал с дороги я, прошу подать вина! Карета гузно всё отбило, подушек подать прошу я!
Князь осёкся, прижав сильнее Прасковью, что той теперь не вырваться:
– Друг мой, кум родной! Кельдеван! Что же ты без стука, как в дом свой? Ай накрыть стол мы не успели!
Кельдеван:
– Ничего, князь родной, обожду твоих служанок, а пока дай тебя я расцелую!
Князь отпускает Прасковью и они обмениваются объятиями.
Волан, уходя:
– Ой не могу я смотреть на вас, ну вас к Мэрилин!
Кельдеван:
– Чего это крестник мой у тебя расстроен, не уж-то бранились перед моим приходом?
Князь:
– Ой нет, родной мой, тешились и ждали, так вот сын мой так ждал тебя, что уже налег на вина. Подать вина испить гостю моему!
Зюся выбегает в центр и подает поднос с кубками.
Князь:
– Ну рассказывай, кум мой, как доехал, чего слышно в столице нашей?
Кельдеван:
– Плохо дело, князь, Родов занял юг. Проигрываем мы сражение за сражением.
Князь выплёвывает вино, ошарашенно глядя на кума:
– Как Родов? Как давно?
Кельдеван:
– Да вот недавно, неделею назад.
Служанки в углу шепчутся о разговоре.
Прасковья:
– Так что это значит то? Свобода? Не уж то вернусь я в свое Ополе?
Зюся:
– Не думай так, сестра, коль сюда ратники ворвутся, так вместе с князем и поляжем.
Князь в гневе садится за стол, пытаясь успокоиться вином.
Князь:
– Ладно, давай не будем думать страшных мыслей. Все же встреча то какая?
Кельдеван:
– Конечно, князь, встреча радостная, хоть и время нынче непростое.
В гостиную входит Гораций.
Князь, обращаясь к нему:
– Гораций, где тебя, Мэрилин возьми, носило?
Лакей:
– Расставить стражников ходил, сами попросили. Прошу прощенья, пан Кельдеван, что не удосужился встретить вас у врат.
Кельдеван:
– Что вы! Не стоило забот. Все же стража куда важнее!
Лакей поклонился, приказывая служанкам подать обед. Сам уходит на время. В комнату возвращается Волан и садится рядом с отцом. Служанки покорно вносят угощенья.
Князь, снова хватая Прасковью за зад:
– Почему блюдца не блестят?
Прасковья:
– Блестят, князь, вы посмотрите.
Князь, поднимая блюдце перед собой:
– Отраженья в нём не вижу я. Перетереть все заново! И меч мой заодно.
Прасковья:
– А как же меч, он не под силу мне, князь великий.
Князь, оборачиваясь и снимая меч со стены, слюнявя палец и протирая меч:
– Как не под силу? В самый раз! Чтоб блестело всё. И меч и блюдца и твоё рыльце шерстяное!
Князь бьет пощечину Прасковье. Та в слезах уходит с блюдцем и мечом. Чуть позже приходит лакей с блюдцем и вином и Зюся, что расставляет сидящим новые бокалы. лакей берёт бутылку и разливает по бокалам.
Князь, довольно улыбаясь уходящей Прасковье:
– Ну что, друг мой, отпразднуем же нашу встречу, да выпьем за Ганзу нашу, чтоб отбили юг у Родовцев поганых!
Кельдеван:
– Правду глаголите, Ферро, выпьем же за Ганзу!
Волан не поднимает бокал:
– Да-да, за Ганзу.
Князь выпивает вино, сразу же бледнеет и хватается за горло, глядя на лакея, сына и Кельдевана:
– Что вы сделали? Что вы натворили? Убили, отравили! Твари, ублюдки, мрази! Убили говорю! Что-то подмешали и убили! Умирает князь а они стоят как вкопанные! Убили!
Издав последний вздох, князь падает замертво.
Кельдеван в шоке встает из-за стола, выливая остаток вина и доставая из ножен меч:
– А теперь все стоим на своих местах.
Конец первого акта.
Акт II
Сцена II
В зале на софе сидят: Лакей, Прасковья, Зюся и Волан. Кельдеван ходит кругами перед ними. Поодаль стоят стражники.
Кельдеван:
– Я знаю, что один из вас убийца. Кто посмел убить своего господина или отца?
Волан:
– Это вздор! Да я бы никогда!
Кельдеван:
– Молчать! Я знаю, что вы бранились перед моим приездом, потому и мотив есть у тебя!
Лакей:
– Я? Да никогда! Я лишь принес вино, что пили все!
Кельдеван:
– Вы в меньшей мере подозрений, Гораций. Ваша правда, вино я тоже успел испить.
Прасковья и Зюся:
– И не мы, зачем же нам убивать господина? Коль работали мы на него свободно?
Кельдеван:
– А вы опольки обе. И тотчас затевали смерть ему. И обходился он с вами не учтиво!
Один из стражников:
– Так кто же убийца то, пан судья? Кого казнить, кого помиловать?
Кельдеван:
– Мгновение, солдат. Я в размышленьях. Не может же быть так просто, что лакей принес то блюдце, на которое ругался князь? И что же с ним?
Кельдеван подходит к столу и внимательно смотрит на блюдце:
– Прасковья, лапы покажи!
Прасковья подчиняется, показывая покрытые волдырями ладони.
Кельдеван:
– Ага! Я знаю в чем причина! Был отравлен меч!
Солдат:
– Но как? Когда и кем?
Кельдеван:
– Не лакеем, не Прасковьей, не Зюсей и Воланом! Сам! Сам себя он отравил! Я помню, что он был заядлым воякой и часто свои мечи травил! Так с вина себе разум одурманил и совсем про это позабыл! Сам Ферро виноват, что меч свой языком он возлюбил!
Эпилог:
Рассказчик:
– И так случается, друзья! Кто меч не в час нужды возьмёт, а лишь кичиться попусту! Так сам от него же и умрёт! И более нет места доблести. А что до героев наших? Так война закончилась. Волан взял Прасковью в жены, а лакея выгнал прочь. Сжег имение родное и в Ополе сбёг. Зюся стала Кельдевану другом, пили ночи напролёт. Вот только меч так и остался, вершить добро – травить глупцов!