MiFRiL.
Пользователь
Последнее редактирование:
Модель; - Сгибаются кисти, ноги, хвост, наросты и появляется часть на определенную кнопку. Глаза и прочее так же анимированы. 
Знания языков; Элантирский - полностью. Всеобщий - речевое. (Поверхностно)
<< Начало пути. Водная гладь. Тишина. Шог`Гнот. >> Я бегу. Но бегу, не чувствуя ног. Острие чего-то невидимого впивается мне в грудь - это боль? Или страх? Нет, это не конец. Это испытание. Одно из многих, что выпадают молодняку нашего народа. Кто быстрее, кто проворнее, кто свирепее и кровожаднее - лишь такие смогут выжить в суровых водах Акрии. -- > Может, я слишком тороплюсь? Начать нужно с самого начала. Я родилась в городе Ан’кхейн — одном из величайших градов глубин. Его черные башни из гладкого гранита уходят далеко в мрак, его залы хранят историю нашего народа, пропитанную волей Шог’Гнота. Здесь, среди вод, где нет места слабости, начинается каждая великая судьба. Практически все рыбацкие пристанища на побережье принадлежат нам! - Я же пришла в этот мир с редкостью, что несла за собой и дар, и бремя. Моя чешуя смешанного окраса - наполовину тёмная, и наполовину светлая, - сразу сделала меня объектом слухов и обсуждений. Для кого-то это был знак, что меня ждет великая участь. Для других - повод наблюдать за мной с недоверием. Но самое важное — черный оттенок в моей окраске. У нас он считается символом мудрости, силы и благословения самого Шог’Гнота. Элантиры шептались, что я рождена с частицей его воли. Поэтому в десять лет меня отдали в храм, чтобы посвятить служению Отцу Вод и направить мою судьбу в его славу. Храм Шог’Гнота располагался в самой тёмной части города Ан’кхейн. Его массивные стены из чёрного гранита возвышались, словно бастионы над бездной, пропитанные влагой.. В первые дни я почти не спала. Храм не знал тишины — подводные ветры выли сквозь залы. Всё здесь дышало его присутствием. Я слушала завывания, что наполняли меня страхом, и пыталась привыкнуть к холодным. Тени словно оживали в мерцающем свете светящихся грибов и растений. Нас учили не говорить лишнего. -- > "Вода слышит, а Шог наблюдает. - Слова, как капли, могут быть потрачены зря, а могут стать жертвоприношением." Я говорила только молитвы. Утром нас выстраивали в круг у алтаря, откуда свисали морские водоросли, испачканные кровью прежних ритуалов. Наставники читали скрижали, а мы повторяли слова, пока они не становились частью нас. Уроки включали не только молитвы. Нас учили слышать воды, распознавать угрозу до того, как её увидят глаза. Этот навык — банальное требование для выживания. Шог’Гнот благоволит сильным, но только тем, кто способен выжить. Меня учили охотиться, выслеживать и скрываться, ведь в глубинах выживает не тот, кто первым бросается на врага, а тот, кто знает, когда ударить.
Наставник произнёс слова молитвы: "Отец вод, что дарует жизнь и отнимает её, прими эту жертву, чтобы водовороты твоей воли не остановились. Пусть кровь этого существа станет благословением для нас, твоих детей." Каждому из нас вручили острые, изогнутые клинки, выкованные из чёрного камня, и приказали нанести удар одновременно. Я помню, как дрожала моя рука. Но наставник взглянул на меня: если я не сделаю этого, я стану следующей жертвой. Когда кровь окрасила воду, тело жертвы бросили в Глотку Шога. Мгновение спустя всё исчезло в темноте. Шог принял свою дань. После ритуала нас заставили погрузиться в глубины, чтобы лично воздать честь Богу. Мы должны были остаться в полной темноте на краю провала, без света и оружия, сдерживая дыхание и прислушиваясь к воде. Это было самое страшное испытание. Но именно там, в абсолютной тишине, я почувствовала холодное прикосновение чего-то древнего и осознала, что Шог наблюдает. Сначала вода вокруг казалась мне живой — плотной, словно чужое дыхание, проникающее в каждую частицу тела. Ушам не за что было зацепиться: не было звуков, не было света. Только я, мрак и бескрайняя глубина. Наставник сказал: -- > "Ты узнаешь, что значит быть дочерью Шога, только когда останешься наедине с ним. Прислушайся. Шог`Гнот — это нечто большее, чем Бог. Это дыхание самой воды." Итак, я опустилась на колени, стараясь сохранить спокойствие, но сердце бешено стучало. Я закрыла глаза, хотя в этом не было необходимости: темнота уже поглотила всё. В первые мгновения я просто слушала. Слушала воду вокруг себя, шёпот течений, что кружили где-то вдали. Но чем дольше я оставалась, тем больше мне казалось, что тишина вовсе не тишина. Я начала молиться. Медленно, шёпотом, едва слышно, словно боясь потревожить кого-то.. Слова стекали с губ.. И внезапно что-то изменилось. Тьма перестала быть пустой. Я почувствовала движение вокруг себя, медленное и размеренное, как будто сама вода ожила. Сначала это было едва заметное давление на кожу, как лёгкий прилив. Но затем оно усилилось, обволакивая меня со всех сторон. Холод пробрался к самому сердцу, и я почувствовала, как моё тело стало частью этой глубины. Казалось, что вода не просто окружает меня — она входит внутрь, заполняет лёгкие, кровь, душу. Молитва оборвалась сама собой. Мне больше не нужны были слова. Во мне будто включился инстинкт, голос, который не был моим, но принадлежал мне. Я поняла, что мне нужно замереть. Стать неподвижной. Ничем не отличаться от воды вокруг. И тогда я услышала его. Не ушами, но разумом. Шог не говорил словами — он просто был. Его присутствие было одновременно мягким и подавляющим, как бытие чего-то огромного, древнего и бесконечного. Открыть глаза стало невыносимо страшно, но я сделала это. В темноте что-то сверкнуло — не ярким светом, но как отблеск глубокого золота, уходящего в бесконечность. Это длилось лишь мгновение, но этого хватило. Я увидела нечто огромное, чьи очертания невозможно было понять или описать. Когда я вернулась к храму, то чувствовала себя другой. Вся моя дрожь исчезла. Я больше не боялась мрака. Теперь я знала: он — мой дом. Шог был со мной, и его дыхание больше никогда не покинет меня.
Когда я вернулась из глубин, на меня смотрели иначе. Никто не произнёс ни единого слова — ни наставники, ни послушники, ни даже старейшие жрицы. Я чувствовала их взгляды. Те, кто остался в рядах послушников, смотрели на меня с неприкрытым любопытством, а иногда с завистью. Они тоже проходили своё испытание, тоже опускались в Глотку Шога. И большинство из них возвращалось лишь с дрожью в руках и глазами, полными пустоты. Они ничего не чувствовали. В первый раз я спросила об этом свою наставницу. Она была жрицей с серебряными глазами, прошедшей путь глубин много лет назад. Её голос был холоден. —> Не все слышат Шога. Даже те, кто его молят. —> Почему? — задала я вопрос, хотя знала, что он прозвучал дерзко. Наставница долго смотрела на меня, словно решая, стоит ли говорить. —> Потому что он не смотрит на каждого, кто зовёт его. Шог выбирает тех, кто готов стать частью глубины. Ты была готова. Другие — нет. Её слова заставили меня задуматься. Я начала внимательно наблюдать за другими послушниками, особенно за теми, кто уже прошёл своё испытание, но вернулся без ответа. Некоторые из них притворялись. Они рассказывали друг другу выдуманные истории о том, как видели отблеск его силы, как слышали шёпот воды. Но их глаза выдавали правду. В них не было покоя, лишь растерянность и страх. Другие, более честные, просто молчали, избегая обсуждений. Они не признавались, что ничего не ощутили, но их беспокойство разливалось в воздухе, словно удушающий туман. —> Это не значит, что они никогда не услышат, — как-то раз добавила наставница, когда я поделилась своими мыслями. — Возможно, их время ещё не пришло. А возможно, Шог никогда не примет их. Не все достойны. Шог — это не добрый и не милосердный бог. Он глубина, безжалостная и вечная. Он не смотрит на тех, кто слаб духом, кто приходит к нему лишь ради себя. Некоторые послушники оставались в храме годами, без конца пытаясь заслужить его внимание. Их молитвы становились всё громче, их ритуалы — всё сложнее. Но в итоге большинство из них уходило, так и не став частью чего-то большего.
<< Вне Акрии. >> Теперь же - Я стала частью этого мира, исполняя волю Шога, и передавая её другим. Моя роль изменилась, и с каждым днём я ощущала, как тяжесть ответственности всё сильнее давит на меня. Я уже не просто следовала его заповедям, теперь я несла слово Шога, как жрица, проводящая обряды и ритуалы. Первый мой ритуал был полон волнений и неопределенности. Я была застигнута неготовностью, боязнью не справиться, но Шог не оставил меня, его дыхание было со мной. Второй ритуал... Второй был иным. Я уже не была той, кто стоит в стороне, прислушиваясь к тени. Теперь я стояла в самом центре. Я чувствовала свою роль — провести, направить, быть связующей нитью между этим миром и глубинами. Я стояла у Глотки Шога, но не как участник, а как жрица, ведущая обряд. Моя рука не дрожала, как в тот первый раз. Моя воля была как камень — твердая и неколебимая. Тёмные воды вокруг Глотки казались мне живыми, как никогда прежде. В их глубине я видела не просто тьму, а нечто гораздо большее. И когда послушники опустили клинок в сердце жертвы, не было страха. Было лишь спокойствие. Это была не смерть, а переход, необходимый для выполнения воли Шога. Его воля должна была распространяться на все просторы рифов и океанов. Но Шог знал, что его слово должно быть услышано далеко за пределами священных вод. Для этого были выбраны доверенные, подготовленные жрицы, готовые нести его учение в другие земли, к другим народам. Одной из таких я и была. Каждое решение, каждое движение, каждый шаг, что я делала, было обдумано и пронизано его волей. Мы не могли оставаться в тени, не могли лишь наблюдать за происходящим. Первая наша остановка была Аллия, его воды — место, где обитали те, кто отрёкся от истинного пути. Там, среди рифов и подводных пещер, царила атмосфера отчужденности и разлада. Я ощущала странное напряжение, когда мы прибыли туда. Глубины были холодны, а воды мутны, и в них словно скрывались не только чудовища, но и неверие. Аллия была домом для многих отшельников, Элантиров, что поклонялись чуждому Богу, создавая свои собственные тотемы, якобы защищающие их от сил, которых они не понимали. Их вера казалась мне глупостью, лишь тенью, не способной понять истинную силу Шога. Эти отшельники строили свои убежища и поклонялись искусственным символам, которые не могли ничего дать. Их тотемы были слабыми и пустыми, как иллюзии на поверхности воды, что исчезают, как только их касается настоящее. Я не могла допустить, чтобы их вера, столь ненадежная и иллюзорная, продолжала существовать рядом с нашими водами. Мы приняли решение: разрушить их тотемы, показать, кто на самом деле правит в этих водах. Нам пришлось разнести пару их священных символов, которая принадлежала только верующим в Шога. Пока мы царствовали, несущие волю Шога, я слышала от Элантиров о неведомых водах, которые окутаны мраком. Эти воды носили имя "Эфем", и даже в самых темных уголках океана они были знакомы лишь самым смелым или безрассудным. Эфем — место, где встречаются темные течения, где свет не способен проникнуть в глубины. Легенды об этом месте ползали среди моряков. По сути, Эфем был таким же "мифом", как и сам Шог для многих народов. Но для меня это стало чем-то больше, чем просто страхом. Это было место, которое я должна была увидеть своими глазами, ощутить его темные воды на коже, пройти по его глубинам и понять, что скрывается за этой тенью. Однако путь туда был не из легких. Было известно, что те воды кишат чудовищами и тварями, что уже стали частью самой ткани того мира. Понимание, что нам предстоит столкнуться с чем-то ужасным, не оттолкнуло меня. Напротив, это лишь подогревало желание дойти до конца, несмотря на опасности. Мы знали, что даже самые опытные мореходы не всегда могли пройти через эти воды, и поиск пути туда стал задачей непростой. Но мы не были одни. Нам на помощь пришел один из местных отшельников, бежавший из этих краев, но, видимо, решивший, что может использовать нас, чтобы избежать очередной встречи с местными ужасами. Возможно, он надеялся обмануть нас, пустить на корм ужасным тварям Эфема, но его хитрость не была так велика, как его страх перед тем, что было в этих водах. Мы не дали ему шанс манипулировать нами. Разговор с ним был коротким и жестким. Он вскоре понял, что его судьба уже решена, когда его кровь стала частью ужина для его собственных чудовищ. Теперь его больше не было, а мы продолжали свой путь. Тучи сгущались, и темные воды, что изначально казались легендой, открылись перед нами в их ужасающей истинной природе. Мы были на Эфеме.
|
