Последнее редактирование:
Имя:
Лориндель д’Эльгарнон
Никнейм в лаунчере:
Cult_Pride
Раса:
Алари
Рост:
178
Религия:
Святой культ спасения.
Атрибуты:
Сила - 7
Ловкость - 13(+1)
Выносливость - 14(+1)
Телосложение - 8
Интеллект - 15
Мистицизм - 10
Восприятие - 12
Профессии:
Добывающая: Охотник
Ремесленная: Отсутствует
Спец роль: Светлый жрец
Возраст:
30 лет.
Внешность:
Короткие белые волосы, стройное тело, эльфийские уши, светло-карие глаза. По телу имеются несколько едва заметных шрамов.
Характер:
Похоть: Лора имеет малый опыт, но ни капли не смущается, общаясь на такие темы.
Гнев: Лоре свойствен гнев в критические моменты и во время рефлексии.
Гордыня: Девушка чрезмерно горделива своим мнимым происхождением и статусом в обществе. Чаще мнит себя выше других.
Чревоугодие: Лора не сильно расточительна, в основном ей хватает утоление базовых потребностей, но жить в роскоши ей по прежнему хочется.
Жадность: Для Лоры свойственно запасать капитал любыми законными и незаконными способами, часто раскошеливается лишь для своих близких.
Грусть: Лору легко расстроить, заставить грустить и рефлексировать. Чаще это происходит из-за несбывшихся целей.
Акадия: Девушка не слишком то и любит труд. Спать в кровати или отдыхать другими способами ей роднее чем работа.
Зависть: Лоре не слишком и нужны чужие богатства, статус и прочее. Она понимает, что способна добиться этому сама.
Лориндель д’Эльгарнон
Никнейм в лаунчере:
Cult_Pride
Раса:
Алари
Рост:
178
Религия:
Святой культ спасения.
Атрибуты:
Сила - 7
Ловкость - 13(+1)
Выносливость - 14(+1)
Телосложение - 8
Интеллект - 15
Мистицизм - 10
Восприятие - 12
Профессии:
Добывающая: Охотник
Ремесленная: Отсутствует
Спец роль: Светлый жрец
Возраст:
30 лет.
Внешность:
Короткие белые волосы, стройное тело, эльфийские уши, светло-карие глаза. По телу имеются несколько едва заметных шрамов.
Характер:
Похоть: Лора имеет малый опыт, но ни капли не смущается, общаясь на такие темы.
Гнев: Лоре свойствен гнев в критические моменты и во время рефлексии.
Гордыня: Девушка чрезмерно горделива своим мнимым происхождением и статусом в обществе. Чаще мнит себя выше других.
Чревоугодие: Лора не сильно расточительна, в основном ей хватает утоление базовых потребностей, но жить в роскоши ей по прежнему хочется.
Жадность: Для Лоры свойственно запасать капитал любыми законными и незаконными способами, часто раскошеливается лишь для своих близких.
Грусть: Лору легко расстроить, заставить грустить и рефлексировать. Чаще это происходит из-за несбывшихся целей.
Акадия: Девушка не слишком то и любит труд. Спать в кровати или отдыхать другими способами ей роднее чем работа.
Зависть: Лоре не слишком и нужны чужие богатства, статус и прочее. Она понимает, что способна добиться этому сама.
Пролог.
Ну что же теперь, а?
Компания такая: я, то есть Лора, и три моих друга, то есть Ирен, Сюли и Головач, причем Головач был и в самом деле парень головастый, в смысле умный, а сидели мы в местной таверне, шевеля ушами насчет того, у кого в этой забегаловке карман шире. Таверна это было такое заведение, в котором подавали самый сносный эль, хотя я-то уже небось запамятовала, что это была за таверна такая. Нынче все так скоро меняется, забывается прямо на глазах, всем плевать, даже слухи нынче никто не распускает. В общем, подавали там эль, то есть сносный, что от него идет такой тихий и спокойный тремор пальцев рук, и ты весь вечер чувствуешь, что сам Тедрос справедливый со всеми своими скрипторами и жрецами сидит у тебя в левом ботфорте, а в глазах у тебя проскакивают искры и звездочки…
Глава I. Гордыня.
Головач был не только свинопасом, но и сыном кожевников и охотников. Когда я подросла, он начал брать меня и Ирен с собой и родителями на охоту. Хоть тятька и запрещал мне это, но увы, тятя, мне нравилось нагонять в лесу какую-нибудь животинку. Добивать копьем кабана, стрелять из лука по ничего не подозревающим кроликам и вообще находиться в лесу. Прошло где-то два года, после которых я и сама смогла ходить на охоту и тренироваться стрельбе.
Но беззаботные деньки закончились для меня резко. В шестнадцать лет тятька все же решился поведать мне историю о моем происхождении. Как оказалось, никакая я не дворянка, а бастард, полуэльф. Рассказал, как познакомился с моей матерью во время своих путешествий. И-и-и? У меня рухнул мир. Все мечты, вся гордость были перечеркнуты. Мне стало тошно от самой себя. Я ненавидела отца с того момента и до сих пор меня это гложет. Пожалуй, госпожой меня называть не перестали, а кому я сказала то? Но внутри стало скверно до невозможности. В пылу ссоры я прокляла отца и сбежала из дома. Уехала в Флисбург, прихватив с собой Ирен. Киса не сопротивлялась, амбиции и дружба не позволили ей меня бросить.
Глава II. Жадность.
Ирен пошла в подмастерья к лекарю. Она училась знахарству и другим лекарским делам. Я даже нашла для неё древнюю книгу по удалению гнойников, написанную по-санрайзски.
Заработав связи среди портовых, я смогла достать для себя некоторые редкие тексты, которые не были законными. Трактаты бледного пламени, записки сумасшедших поклонников Зверя и другие… Спасибо моему отцу (единственное, за что я ему благодарна), он научил меня читать.
По вечерам я ходила в Тедросянскую семинарию, где узнавала что-то новое об их боге. О жрецах, их молитвах и так далее. К сожалению, с детства я уже была близка к пастве эльфийского пантеона, особенно когда интересовалась своей грязной кровью беланорки. Я особенно ценила богиню Лиад — покровительницу искусства.
В один момент объявился Головач. Предложил простенькое дельце, подзаработать деньжат. Требовался некто со знанием эльфийского языка. Застал он меня прямо за рабочим столом, откуда-то прознал, падла. Вечером мы встретились в таверне и он рассказал более подробно о своем “простеньком”. Оказалось, какому-то конкуренту эльфийского травника требовалась торговая книга последнего. И нужно “позаимствовать” эту книженцию. А за это он платил всего-то лишь несколько золотых. ЗОЛОТЫХ! Я, конечно же, покривила душой, но согласилась, прихватив с собой Ирен. Ей я ничего в таких подробностях не рассказала, но, думаю, она все и без меня поняла. Рано утром, пока народу на улице не набралось, мы заглянули в лавку, предварительно одевшись как-то невзрачно, а я вообще - нашла старинную накидку, чтоб скрыть уши и замочила свои блондинистые волосы в угольной воде. Торговец цветами встретил нас с радушием, подробно рассказывая о каждом своём цветке. Пока Ирен отвлекала его у очередного папоротника в углу лавки, я тихонько прошмыгнула в его подсобку. И вправду, как говорил Головач, его торговая книга, где были записаны все дела на эльфийском, была там, раскрытая посреди комнаты, бери не хочу. Ухватив её в подмышку и укрыв плащом, я заодно пошарилась у него по полкам и забрала всякого рода склянки, чтоб позже перепродать. Выскочив в зал, схватила Ирен за руку, и мы выбежали оттуда. Торгаш же ничего не понял и не предпринял. Видимо, киса заговорила его напыщенную эльфийскую морду настолько, что тот позабыл совсем про всё.
Головач не обманул, прошел всего год, как я уехала из родной деревни, но он все же остался верен своей госпоже. Вот только денег получилось не так много, как я ожидала. Половину ему, за наводку, четверть Ирен за содейство и четверть мне. Но, с моей затворнической жизнью портового писаря, денег хватило на пару-тройку месяцев. И это хорошо…
Глава III. Гнев.
Уже второй год я жила во Флисбурге, в этом неприглядном порту. Головач время от времени вовлекал меня в свои тёмные делишки, и всё шло хорошо, пока однажды в моем кабинете не появился отец. Раньше он писал мне письма, но я даже не читала их. И вот теперь он стоял передо мной, и я не могла найти повод, чтобы избежать разговора. Он сообщил, что отправляется в очередное путешествие и желает оплатить поездку какой-то книгой, написанной на эльфийском (что-то очень часто мне попадается этот язык, что от Головача, что теперь тут). Хотя, я ведь работаю переводчиком… В общем-то, портовчане отправили его ко мне, дабы я назвала стоимость этой писанины и хватит ли её для олаты проезда. Не знаю, что дало им в башню, что они теперь оплату книгами берут, но а что, торгаши Аллийские - мои любимые. Поставить подпись что книга ценности не имеет и развернуть отца? Совесть мне помешала. Да, гнев на тятьку неописуемый, но, все же, работы я лишаться не хотела, потому, без лишних слов, выдала ей справедливую цену и сухо распрощалась с отцом, в последний раз.
Возвратившись к своей кисе в таверну только под вечер, я застала ту в обществе какой-то падали, изрядно пытающейся склеить мою Иреночку. Сначала я пыталась уладить все мирно, схватив ее за руку и уводя подальше, на улицу, а там, куда глаза видят. Подальше от этих мерзких выродков, что посмели трогать мою кису, лапать ее, всячески похотливо приставать и заискивать. Но меня осекла ручища одного из тех, увязнувшего за нами. Схватив меня за плечо, он разъяренно накинулся на меня, подумаешь, увела у него единственный в жизни шанс с женщиной… Этот ублюдок начал рвать на мне плащ, хватать руками, пока Ирен истерично мяукала рядом и не понимала что делать: звать стражу - не успеют, предпринять что-то - убьют, ей Тедрос, убьют ее. Тогда пришлось брать все в свои руки, точнее, в руку. Кое-как освободив из-под его туши длань, я вытащила из ботинка нож для бумаг, что носила на всякий случай и вогнала ему по самую рукоять в пузо. Вся эта мешанина, его ужин, пойло и кровища, хлынула водопадом на мою рубаху. Туша взвыла “у-у-у-ух-х! Убила! Убила, мразь!”. И из последних сил он успел дать мне в морду, да так, что я отключилась, накрывшись вонючим одеялом и осознав себя только тогда, когда Ирен тащила меня за грудки в соседний переулок. Что произошло далее? Киса благородно отдала госпоже свой плащ. Мы воротились в таверну, собрали все монатки, что были нажиты с таким трудом и только видывал меня Флисбург в свой последний вечер.
Глава IV. Акадия.
Мы блуждали несколько дней, ночевали на хуторах, встречали повозки, которые увозили нас всё дальше от этого проклятого города в неизвестном направлении. Наконец, мы вернулись в мою родную деревню. Старушка, которая присматривала за домом моего отца, встретила нас с радостью. Она была нам рада, ведь мы были своими, а не чужими. Ирен смогла увидеть свою семью, а я провела первые дни в постели. Потом я читала книги, которые по привычке оставил мне отец. Их было так много, что они занимали место до самого потолка. Отец, определённо, скучал по мне и хотел, чтобы я вернулась, но в нашу последнюю встречу он ничего не сказал. К тому времени мне уже было всё равно, но книги оказались интересными. В них было что-то о жречестве, что-то о дворфах, что-то из путешествий отца. И тогда я поняла, чем хочу заниматься. Я повторю путь своего отца, но превзойду его. Он — эльф, который породил Лориндель, алари, бастарда, и я напишу больше семейных древ, расскажу о большем количестве стран и превзойду своего отца. Я сделаю это назло ему. У него есть целая жизнь, чтобы жить, но его нагонит его собственное дитя и ткнёт его носом в его гордыню. Всё это ради моей гордости. Да, я обязательно так сделаю, а теперь мне нужно поспать…Я пробыла в деревне полгода. Слишком много, для того, чтоб собраться с силами в столь воодушевляющий меня будущий поход. Подрабатывая писарем старосты смогла накопить дополнительные деньги, обмануть какую-то семью из соседней деревни и помолвить себя с каким-то молодым пастухом в обмен на лошадь, обдумать путешествие с Ирен. Тут еще и объявился Головач. Все же, это тоже его родная деревня. На предложение присоединиться к походу он с радостью согласился. Насколько я поняла, он тоже как-то засветился в Флисбурге и так же сбежал. Дурень.
Глава V. Грусть.
Наконец наступила весна, и мы отправились в путь. Наш план был прост: быстро проехать по большинству стран Траона.
Первым препятствием стали Крылатые горы, которыми владел Сэролдин. В придорожной ночлежке мы встретили сумасбродную дворфийку по имени Сюли. Она не внушала доверия, но почему-то понравилась Головачу. Он смог уговорить её провести нас через тоннели за гораздо меньшую сумму, чем просили другие проводники.
Мы плутали около месяца, минуя дворфийские крепости по длинным путям. Наконец, нам пришлось проходить через Сирден — столицу Сэролдина. Сюли заверила нас, что проблем не возникнет. Однако оказалось, что её не особо чествуют в её собственном граде, а также нас, как разношерстную компанию чужеземцев. Особенно местные отнеслись ко мне, заметив мои острые уши. Они не стеснялись выражаться в мою сторону, и Сюли приходилось постоянно улаживать конфликты. Из-за этого нас кое-как поселили на ночёвку в хлеву.
Сказать, что я была недовольна этим положением дел, — значит ничего не сказать. Ночевать в хлеву, мне, дочери дворянского рода? Коротконогие ублюдки. Но ничего не попишешь. Изрядно накидавшись дворфийским пойлом, которое принёс нам Головач, я отрубилась. Как бы то ни было, нам пришлось продать наворованные безделушки, чтобы оплатить пребывание в граде, набрать припасов на оставшуюся дорогу и выдвинуться в путь.Крылатые горы были уже позади. Мы были уже на территории Ганзы, а Сюли никак с нами не прощалась, прилипнув к Головачу как дерьмо к ботинку. Не знаю, что она в нем нашла и что они делали в хлеву те две ночи, что мы там провели, но как компаньон из нее был знатный. Она единственная, кто отлично знал здешние места и мог защитить нас от опасностей в дороге. Хоть мы с Ирен и могли воспользоваться навыками охоты в опасной ситуации. Было заметно, что и сам мастер темных делишек стал неравнодушен к этой коротконогой волосатой туше.
Мы застряли в Ганзбурге где-то на полтора года в бедном его районе. В более благородный район меня не пустили. Меня, опять же повторюсь, дочь дворянского рода. Стражники лишь смеялись над мной. Остепенившись, я нашла подработку в составлении бумаг для бедняков. Ирен все так же побрела в местную лекарню. Нравилось ей лечить людей, хоть и глядели на нее с сомнением. Все же, она муркит.
И вот однажды, собравшись всей компанией в таверне, мы шевелили ушами, у кого в этой забытой сучкой Мэрилин стране карман шире. Я расспрашивала местных о войне, что случилась у них недавно, чтоб составить краткую летопись. Так, мою наивную детскую любопытность прервал один из хмельных горе-патриотов, которому не понравились расспросы. Эта огромная смердящая туша набросилась на меня с медной кружкой, но я ведь не лыком шита? Я вдарила ему бутылкой в ответ. В таверне завязалась драка и мои товарищи сцепились с местными. Растаскивали нас уже легавые, что будто бы сбежались сюда со всего города. Нас, как “зачинщиков” беспорядков, повязали и отвели темницу, посидеть там пару деньков в качестве наказания. На самом деле все было справедливо. Я не должна была расспрашивать местных о том, что и так лежит тяжким грузом у них на душе. Возможно нужно было дать тому ублюдку избить меня до полусмерти, чтоб такая как я, грязнокровка, наконец покинула сей ублюдский мир, наполненный ублюдочностью.
Глава VI. Зависть.
Головач сумел договориться и нас отпустили намного раньше, чем предполагалось. Перед отъездом из Ганзбурга он откуда-то достал деньги и мы смогли оплатить караван, следующий через Ополе в Родов. Но там мы остались всего на пару месяцев. Я поняла, что в общем-то, людские государства никак друг от друга не отличаются. Сплошные политические интриги, короли, дворяне и крестьяне, разношерстные верования и остальная чепуха, о которой информации хватит всего на половину листа. Да и мало кто доверял работу писарем какой-то беланорке из Аллии. Так наш путь сворачивал в Каэрн Дулс. Ничего не могу сказать про это место, ибо мы не заезжали в крупные города. Головач навел справки об этом месте и узнал, что тут властвует культ бледного пламени. Соваться в такое место иным расам было поистине безрассудством. Но нам не терпелось оказаться в Эрисиперале, да и о здешних местах узнать интересности. Поэтому мы просто навсего угнали крытую повозку на одном из постоев вместе с документами и товарами предыдущего владельца. Сам же хозяин остался лежать без сознания в канаве. Не знаю, что на нас нашло, но спустя второй год побега из родного дома, воровства по наводке Головача, убийства того идиота в подворотне это стало меньшей заботой, нежели наше благополучие. Головач и Ирен отнеслись к этому безразлично, но вот Сюли противилась признавать такой положняк, что мы фактически стали разбойниками. Но ведь мы никого не убивали? Лишь позаимствовали на время эту и без того убогую телегу, которая убила бы владельца, не сумев Сюли починить ее по дороге.
На большаке, в деревнях и постоях Ирен и дворфийка прятались внутри, я же скрывала свои уши капюшоном. А притворялись мы торговцами, что везут сельдь из Лаграджа в южные деревни страны. И для всякой черни, что спрашивала о нас, такая легенда прокатывала. Но вдруг нам попался старик со своей дочкой, что ехали в соседнюю деревню свататься и попросили подвезти. Вроде, дело плевое, даже Головач намерился стрясти с них крупную сумму за проезд, но вот в дороге случилась беда. В лесу, за пару верст до места назначения, на нас налетела нечисть. Появилась как ниоткуда, толпой налетела на лошадей и чуть было не опрокинула телегу, когда я пыталась увернуться. Доченька этого старпера, завидев мертвецов взвыла как резанная, привлекая еще больше внимания. Но когда из-под ширмы в повозке выбежали Ирен и Сюли, завыл еще и дед. Мы кое-как стали отбиваться. Сюли, размахивая своим топором сумела отогнать мертвяков от лошадей, пока я и Ирен отстреливались от них с облучка. Дело было скверное, они все перлись и перлись, вылезая, будто у нас здесь мёдом намазано. Отметая все возможные и невозможные моральные устои и прочую дребедень, я приняла (как я уверена) самое лучшее решение: оставить пердуна с истеричкой здесь, а самим ударить в поводья и только свет знал что было далее. Не стоит же говорить, что мы так и поступили? Вы бы слышали их вопли, когда они пытались догнать нашу повозку, когда на них накинулась мертвечина, как на праздничный торт детвора. Нам очень сильно повезло, что мы решили подобрать их по пути, конечно же и вещички их, со всем приданным осталось в повозке. В ту деревню мы тоже не поехали. Свернули на более безопасный путь до границы и спустя несколько дней наконец выехали из этого мрачного края.
Глава VII. Чревоугодие.
Все шло гладко, Ирен, доучившись алхимии у местных шаманов, стала настоящим мастером, все знали нас как странную компанию чужаков, занимавшихся своими любимыми делами. Но киса то и дело жаловалась на смертельную жару в этих местах и все постоянно мяукала о том, чтоб поскорее уехать. Да и я сама не сразу вспомнила, зачем начинала путешествие.
Как я люблю говорить, к нашему счастью все случилось внезапно. Головач, будучи любителем темных делишек, даже на стороне от своей любимой Сюли, впутался в какую-то передрягу с наемниками Жэффа. Это была не просто банда, а целая организация, что подмяла под себя город. И вот-вот Головача собирались убить, как я застала убийц во время визита в его мастерскую. Эти твари хотели почикать и меня в довесок, как свидетеля и возможно связанного с его мутными делами. Но они не осознавали, кем мы являлись на самом деле и совсем потеряли бдительность. Поймав момент, я с разворота ударила ботинком по харе одного из убийц и, достав с пояса кинжал, кое-как зарезала его. Не знаю, что овладело тогда мной, но действовала я решительно. Второй, что держал кожевника, отпустил его и попытался было влететь в меня, как Головач просто навсего залепил по его черной жопе алебардой, сделанной Сюли, да так, что та стала похожа на крест. Прожив изрядное время в городе, мы уже давно знали, что делать в такой ситуации, куда прятать тела и прочее. Благо, весь последующий месяц они нас более не тревожили. Но покинуть Эрисиперал все же пришлось, на всякий случай.
Может, нужно было кинуть Головача, который как раз из-за своей любви к всякому преступному подставлял нас, но ведь и спасал. Был верен как никогда, особенно после всего, что мы прошли. Вы бы видели мордочку Ирен, когда я сообщила ей о том, что мы уезжаем.
Глава VIII. Похоть.
Нам пришлось оставить все, кроме денег, что успели нажить за эти жаркие пять лет. Добравшись до Лозоуга и пробыв в ожидании около месяца, наконец сели на корабль до Аллии. Я не была уверена полностью, что нас не искали там, но, думается, спустя шесть лет моего отсутствия никто продолжать поиски бы не стал. Аллиянор встретил нас с распростертыми объятиями. Мы поселились на окраине города, возле небольшой фермы. Не то чтобы дом оказался большой, но на нашу скромную семью места было предостаточно. И чем же мы занимались, спросите вы? Конечно же тем же самым, что и во все прошлые разы. Воровство, подделка документов, возможно, где-то кого-то сильно поранить, да так, что зенки его никогда больше не увидят сей свет, но это лишь несколько пустых слов, которые в моей жизни занимали не самую важную роль…
Это начало происходить постепенно. Раз-два в неделю. Ночью, когда я отправлялась на боковую, просыпалась совершенно другая Лора. Я не придавала этому значения, ведь лунатизм не такое уж и редкое явление. Но вот последствия этих ночных происшествий меня пугали все сильней. В моем личном дневнике, на подобии того, что вы читаете в сей момент, друзья, начались появляться новые записи. Какой-то несуразный бред. Сначала отдельные слова, потом фразы и целые предложения. О том, что наш мир грешен, что даже я грешна, представить можете? Я начала слегка ненавидеть свою ночную личность, что посмела, сука, написать о моей грешности… Как бы то ни было, противостоять я ей никак не могла. В какой-то момент я попросила Ирен проследить за мной и, если проснусь ночью, остановить, уложив обратно спать. Так эта вторая Лора уболтала её! И киса поверила в свою греховность. На протяжении года она пыталась заговорить зубы всем моим товарищам, поставить, как та говорила “на путь истинный”. Что-то явно меня околдовало. Днем я пыталась обратиться к писаниям Тедросяна, может что-то там было бы сказано об одержимости, но ничего дельного найти не смогла. А идти самой в монастырь – сожгут, ей Тедрос сожгут. Пыталась напиться в стельку, самым сносным в Аллии элем, что только могла найти. Ничего. Просто навсего менялся почерк в этом ее писании.
Так пролетело еще два года. Мой рассудок уже полностью потерял силы бороться с второй личностью. Теперь она взяла верх над мной. Основным моим занятием стало перечитывания писаний, что сделала ночью. Восемь грехов, побуждающих смертных творить злые дела. Борьба против них. Час суда, что наступит в будущем, и всему свету следует искупить свои грехи. Молитвы. Откуда-то взялись даже молитвы. И я начала верить в это. В этот несуразный, наивный бред, что сотворила моя больная фантазия. Я начала в это верить и это сработало. Где-то спустя еще три года, пока мы жили на той ферме и я днями сидела за этими письменами. Я уже зубрила их, чтоб ни одно слово, ни одна буква не вылетела из мыслей. Только спасение, через искупление. Только искупление во имя спасения…
Однажды в дом вбежала Сюли с Головачом, выглядел он скверно. Я сразу поняла, что тот попал в очередную передрягу – один из нанимателей решил кинуть нас, убрав исполнителей. Так он и налетел на кинжал своей грудью, завафлив кровью всю гостиную. Я, может раньше и кинулась бы нести перевязки, да лекарства, но, видимо, совсем тронувшись умом, лишь прижала ладони к его груди, начав читать молитвы из писания. Произнесла все до единой, в ожидании того, чтоб какая-либо бы сработала. Но, мы живем не в сказке, поэтому сработала только одна. Да, сработала. Не представляете лица всех присутствующих в тот момент. Покуда я читала, меня успели покрыть бранью не только Головач, но и Ирен намяукала что-то на своем зверином, не веря в мои эти мантры. Но они сработали! Из рук моих полился свет, а рана Головача затянулась. Не полностью, но кровь, льющаяся водопадом, перестала течь. Видимо, все эти пять лет стараний окупились. А ночью я больше не просыпалась.
Глава IX. Новый путь.
