MiFRiL.
Пользователь
Последнее редактирование:
☥ MUSIC ☥
☥ OOC-Info ☥
☥ Основная информация ☥
- Узур - Uzur - Элантир - 175 - Воля Н'хадирры. - Травник - Всеобщий. Элантирский. - Жрец. - 132
☥ Атрибуты ☥
- 12 - 13 (+2) - 8 - 7 - 15 (+1) - 14 - 10
☥ Внешность персонажа ☥
- Ее рост составляет около 175 сантиметров, но вместе с длинным хвостом, который напоминает змеиный, она достигает почти
двух метров. Хвост покрыт плотной чёрной чешуей, которая плотно прилегает к телу, переливаясь фиолетовыми отблесками на свету.
- Тело бледно-бирюзовое, с едва заметным свечением, отражающимся на её коже при любом свете. Её телосложение крупное и внушительное, но без лишней тяжести — оно сформировано годами неустанного движения под водой. Мускулатура Узур видна под гладкой кожей, дающая ей грацию и силу.
- Волосы, больше похожие на мягкие и волнистые ленты морской капусты, каскадом спускаются вниз до начала её хвоста. Они, как и её кожа, окрашены в бирюзовые оттенки, сверкающие, как вода под солнечными лучами. На её лице, среди плавных скул и мягких черт, просматриваются мелкие чешуйки, а на щеках выгравированы изящные золотистые узоры, словно знаки или символы, говорящие о её связи с морем. Во рту же - красуется пара острых словно лезвие зубов, а пасть способна раззеваться широко для тяжелого и сильного укуса.
- Глаза — жёлтые, с вертикальным зрачком, как у змеи, они глубоки и пугающе гипнотичны. Одежда её проста, но в своей простоте изысканна — лёгкие ткани, сделанные из морских кораллов, украшены мелкими ракушками.
☥ Слабости, проблемы, и характер ☥
- Страдает шизофрениней.
Лицемерна и довольно меркантильна - однако не падка к монетам и роскоши, ее меркантильность заключается в страсти заключений тех, или иных договоров, которые могли бы привести ту к собственному благополучию. Чрезвычайно спокойная личность, коварная и хитрая.. Коварство Узур не заключается в грубой силе, она предпочитает тонкие интриги и скрытые манипуляции. Она как змей, медленно обвивающий жертву, мягко и осторожно. Резкость и грубость — это не её стиль; она всегда выбирает обходные пути, влияя на других через слова, внушение и ядовитую хитрость. Но стоит помнить: как бы спокойна она ни казалась, её язвительные комментарии и колкие замечания оставляют глубокие следы. Она получает удовольствие от интеллектуальных игр и саркастических уколов, проверяя своих собеседников на прочность. Крепко действует своей религии, а потому частями может показаться грубой к мужчинам, словно проверяя тех на прочность. Она не способна с ходу оскорблять или как либо принижать мужское общество, наоборот - в ее интересах найти себе лучшую партию, или же - лучшего союзника.
☥ Модель персонажа ☥
Глава I Появление жрицы или начала всех проблем.
История Узур начинается в глубинах подводного мира Акрии, в древнем городе Фарла'Хар. Город, где царит безмолвие и вечный свет глубин, был домом для юной элантирки. Узур родилась в семье потомственных жриц, почитающих богиню Н'хадирру, властительницу морских глубин и хранительницу тайн. Матриархат Фарла'Хара был основой общества — вера пронизывала каждую его часть, каждая семья была обязана почитать Богине, особенно жрицы, от которых ожидали служения и преданности. Юность Узур прошла под защитой водных просторов, вдали от суши, которую её народ считал некогда опасной и не нужной для молодой девочки, пока что. Девушка, как и все дети её поколения, обучалась основам, которые должны были усвоить все молодые элантиры — от искусства выживания до знания о природе окружающего их мира. Однако её обучение, как дочери жриц, имело особую важность. С самых ранних лет она была окружена догматами и ритуалами, которые передавались ей с той же тщательностью. Воля Н'хадирры не поддавалась сомнению, её догматы были высечены в самой сути общества. Девочка, рождённая в семье жриц, с первых лет жизни была окружена рассказами о величии богини и её роли в создании порядка среди хаоса океанских глубин. Узур училась тому, что Н'хадирра, в своей изменчивой и мощной природе, являлась символом женского начала, магии и силы, воплощением хитрости и дипломатии.
С самого рождения юной элантирке вбивали в голову важность того, как нужно чтить традиции, вели ее под ручку и учили догматам - а она и не сопротивлялась. Узур наблюдала за тем, как жрицы выполняли ритуалы благополучия, обращаясь к Н'хадирре за защитой и силой, следуя догмам, которые учат уважению жизни и смерти. Тайны расы элантиров также были наивысшей ценностью, охраняемой от внешнего мира. Узур понимала, что её знания и история не могут быть переданы другим, что язык их народа был священным, и ни один чужак не мог узнать его истинного значения.
В 10 лет Узур ходила в храм и была послушницей, вольно выполняя все поручения жриц. Замачивала травы, что находила в водной глади, обучалась их использованию и редко выбиралась на сушу, в местное поселение, что бывало под покровом града. Там же она обучалась травничеству и лекарству. Не сказать бы, что та могла в свои юные годы зашивать трудные раны - но подай принеси - та выполняла. Ей показали как правильно перебинтовывать раны, как помогать при каком либо отравлении или же водной горячки, какие травы применять при ранениях... Её хвост, покрытый плотной чёрной чешуёй, выделял её среди сверстников. Этот цвет имел особое значение в верованиях элантиров: считалось, что чёрная окраска хвоста предвещала важную судьбу, предначертанную самой Н'хадиррой. Жрицы шептали, что Узур пойдёт по стопам своей матери, и что её ждёт великая судьба.
Глава II Поучительные уроки жизни
В свои 30 лет Узур, несмотря на молодость по меркам элантирского народа, уже успела осознать свои стремления и найти баланс между личными желаниями и долгом перед Богиней. Хотя обучение боевым искусствам, таким как ближний бой и владение копьем, не было частью её обязанностей как жрицы, она сознательно выбрала этот путь для саморазвития. Её оружием стал острый шип, закрепляемый на конце хвоста, что позволяло ей сражаться на средней дистанции, используя силу и ловкость своего хвоста — уникального преимущества, присущего элантиру. Но, несмотря на ее легкое хобби - вера всегда оставалась на первом месте. Как личная послушница храма Н'хадирры, она была связана с обязанностями, требующими полной самоотдачи. Долгие часы молитв и ухода за священными реликвиями, ночи, проведённые в храме под своды величественных шпилей, укрепляли её связь с богиней...
Осень принесла с собой перемены — бурные воды начали готовиться к наступлению дождливого сезона, и на горизонте замаячил священный обряд Шог'Йор. Главная жрица боевого отряда созвала воинов — как мужчин, так и женщин — для переговоров, касающихся важного похода. Среди собравшихся царила тревожная тишина, ведь все знали, что речь шла о деле великой важности, о событии.. Поход, что планировался, обещал быть долгим и опасным, растянувшись на дни, а может, и недели. Но вода, - была союзницей, и ловкие воины не боялись предстоящего пути, ведь знали, что смогут преодолеть любую гладь моря. Узур не могла позволить себе остаться в стороне. Как жрица, ей было важно понять суть обряда, часть которого была предназначена для избранных, для тех, кто нёс на себе бремя служения своему народу и богине. Она настояла на том, чтобы стать частью похода, и жрица благосклонно разрешила ей присоединиться, зная, что Узур не просто любопытна, но и искренне предана своему делу. Жрец клана в начале сезона дождей выбирал человеческое поселение, которому суждено было стать жертвой. Мужчины этого селения подвергались уничтожению, а само место — захвату для зарождения нового культа, женщин и детей, что не противились воле Богини - оставались в живых, мужчины - тоже, для продолжения рода, рода метисов, коих благодеянно выводят элантиры для продолжения своего дела и на суше. Неделя подошла к концу, и поход завершился в тишине. Клан уплыл, оставив за собой лишь несколько избранных, чья миссия заключалась в том, чтобы взращивать новый культ и распространять древнюю волю. Узур вернулась домой, глубоко вздохнув с чувством облегчения — она выполнила ещё одно важное задание, прошла через опасности и испытания, сохранив жизнь. Ощущение выполненного долга поселилось в её душе, проникающий в самые глубокие уголки разума. «Жизнь не проходит зря», — подумала она, испытывая тихую гордость.
По возвращении к привычной жизни, Узур продолжила своё саморазвитие. Одним из вызовов, который она поставила перед собой, было испытание силы духа — неделя без еды. В их доме всегда было место для аскетизма и самоотречения. «Чистому телу еда не нужна», — говорила матерь, проводя пальцами по её вискам. — «Тебя питает сила Богини, ты должна уметь отказаться от земного, чтобы стать ближе к небесному».
В течение этой недели, она избегала пищи, полагаясь лишь на молитвы и связь с Н'хадиррой. Каждый день её тело ослабевало, но сознание становилось всё более ясным. Погружённая в ритуальные медитации и пост, она ощущала, как Богиня наполняет её силой изнутри. Голод исчезал, уступая место возвышенному состоянию, в котором её физические потребности отступали на второй план.... но так ли это? Когда закончился долгий пост, и Узур смогла вновь прикоснуться к пище, её организм не принял это сразу. Ожидаемое чувство облегчения и радости обернулось тяжестью, и первый же приём пищи закончился рвотой. Всё, что она впитала в этот момент, оказалось чуждым её телу, словно недавние испытания изменили её на более глубоком уровне - так думала та... закрывая глаза на то, что это были приступы болячки. Однако, недолго придя в себя, она решила повторить попытку, проявив ту же несгибаемую волю, что позволяла ей выживать. Но даже через боль и слабость она продолжала искать возможности самосовершенствования. Когда до неё дошли вести о том, что жрицы организуют новый патруль, она тут же выразила желание пойти с ними в качестве лекаря. Эти пять лет закалили её и профессионально. Она уже не была той молодой девушкой, что робко училась азам врачевания — за эти годы она стала настоящим "мастером" своего дела. Лекарша и жрица объясняла, как тщательно осматривать раны, как правильно накладывать повязки, как аккуратно и осторожно проводить швы. Часто они работали вместе, жрица показывала, как важно уметь слушать пациента. Узур уже демонстрировала способности и желание учиться, обрабатывая раны, аккуратно и с вниманием применяя швы и перевязки. Основу её лекарской практики составляли древние рецепты жриц, передававшиеся из поколения в поколение. Они использовали богатства морского мира — от водорослей, обладающих антисептическими свойствами, до слизистых секреций редких подводных существ, которые помогали при заживлении ран. Она готовила специальные смеси, которые ускоряли регенерацию кожи и тканей, добавляя в них мелко растёртые части кораллов.
Глава II Побег. Страх. Мучения.
Когда Узур услышала, что её мать одобрила её участие в походе как жрицы и лекаря, - та лишь сдержанно улыбнулась... Это было её шансом показать, что она достойна своего рода и своего предназначения. Состав из пяти воинов и жриц выдвинулся в путь, погружаясь в тишину глубин рифов, направляясь к деревне, где был проведён ритуал. Цель была проста: проверить, как развивается культ и удостовериться, что все идет по плану. Дорога к деревне казалась спокойной. Вода ласково обвивала их тела, и ничего не предвещало беды. Но как только они приблизились к месту назначения, внезапно налетели корабли с поверхности. Люди, жаждущие мести за поражение, о котором они, вероятно, слышали, обрушились на группу с молниеносной скоростью. Всё произошло так быстро. Стрелы и копья свистели в воде, пронзая тела её спутников. Воины, ничего не подозревавшие, падали один за другим, их кровь растворялась в воде, окрашивая рифы багровым. Узур видела, как её мать, сражающаяся до последнего вздоха, попала в сети врагов. Копьё, брошенное безжалостной рукой, пронзило её насквозь. В этот момент время словно остановилось. Мир вокруг потерял чёткость, звуки затихли, и всё, что ощущала Узур, — это животный страх, парализующий её тело. Она смотрела, как жизнь покидает её мать, и вместо того, чтобы ринуться в бой, защитить свою семью и долг, она дрогнула. Её инстинкты взяли верх, и, не сумев справиться с ужасом, Узур развернулась и поплыла прочь, подчиняясь страху и трусости.
Узур уплывала, едва осознавая свои действия. Её тело двигалось быстрее, чем мысли успевали осмысливать происходящее. Вода разрезалась с шумом, обдавая её холодными волнами. Каждый взмах хвоста был наполнен паникой, болью и ужасом. Сердце колотилось так, что казалось, будто оно готово разорваться. Она не оглядывалась — ей казалось, что если посмотрит назад, её настигнет смерть. Ей стало плохо. Не физически — моральная боль, стыд и чувство предательства разрывали её изнутри. Она слышала крики и стоны погибающих, видела, как стрелы и копья пронизывали её родных, видела сетку, в которой поймали её мать.
«Как ты могла?» — голос, тихий раздался в её сознании. Узур замерла в воде. Гул в ушах становился всё громче, будто глубины сами шептали ей. Она оглянулась, ожидая увидеть преследователей или остатки той трагедии. Но вокруг была лишь бескрайняя вода.
«Ты подвела нас...» Голос, знакомый, тревожащий до костей. Узур обернулась, и перед ней предстала тень, образ её матери, холодная и строгая видом, как она её запомнила. Её длинные волосы развевались в воде, глаза были наполнены кровью, шея пронзута копьем.
«Ты убежала, — холодно произнесла тень. — Оставила своих родных погибать.»
«Мама…» — прошептала Узур, чувствуя, как горло сжимается от слёз, которые не могли разлиться в воде.
«Ты недостойна звания жрицы,» — голос матери прорезался через её разум, словно лезвие. «Ты посрамила наше имя. Разве мы учили тебя быть трусом?»
«Я... я не могла ничего сделать,» — слабый голос Узур дрожал от страха и отчаяния. «Я бы погибла вместе с ними, мама!»
«Ты должна была сражаться! Или умереть достойно. А ты просто сбежала, оставила их!»
Узур закрыла глаза, надеясь, что видение исчезнет, что это всего лишь её воображение, что это наваждение прекратится. Но когда она вновь открыла глаза, тень всё ещё была перед ней. Теперь её мать выглядела суровее, искажённой и нереальной, будто смутной тенью прошлого.
«Теперь ты ничто,» — голос становился всё громче. «Ты предала своих! Ты ничто!»
Она плыла дальше, стараясь уйти от видений, но образ матери преследовал её. Где бы она ни находилась, она чувствовала осуждающий взгляд за своей спиной. Иногда тень появлялась перед ней в воде, иногда ей казалось, что она слышит этот голос в самой толще волн, что окружали её. Узур не могла вернуться домой. Она не оправдала надежд своего народа, ничего не сделала для спасения своих родных, хотя в глубине души она понимала: если бы ринулась в бой, погибла бы, как и остальные. Но разум её говорил другое. Он рисовал картины позора, предательства, трусости. Вскоре она начала слышать не только голос своей матери, но и другие, сливающиеся в единый хор обвинений. Шепоты становились всё громче, настойчивее. «Ты виновата... Ты недостойна... Ты погибнешь одна, как трус.» Узур перестала спать, её разум был охвачен видениями, каждый раз, закрывая глаза, она видела свою мать, стоящую перед ней с осуждением. И с каждым разом тень становилась всё более зловещей, всё менее похожей на настоящую. Шизофрения развивалась медленно, но неумолимо. Она начала разговаривать с тенью, спорить с ней, оправдываться, но каждый раз её мать отвечала холодным презрением.
«Ты ничтожество,» — голос матери был суров и неизменен.
«Я сделала, что могла...» — Узур уже не знала, что было реальностью, а что плодом её измождённого сознания.
Но тень не уходила, она теперь всегда была с ней, словно собственное проклятие...
Узур плыла далеко, стремясь скрыться от мира, от воспоминаний, от преследующих её образов. Вода стала её единственным прибежищем. Она уходила всё дальше в глубины, избегая любых следов человеческой активности. Дни сливались с ночами, холодные течения сменялись тёплыми, но ей было всё равно. Она плыла, не зная, куда направляется, плыла без цели, но с единственным желанием — быть как можно дальше от того места, где всё пошло не так. Её разум был охвачен вихрем мыслей. Она размышляла о своей трусости, о предательстве, о матери, чей образ преследовал её, как неумолимый дух. Осуждающие слова, которые тень матери повторяла, будто впивались в её сознание, отравляя её волю. Но Узур не могла избавиться от мысли, что в глубине души её побег был неизбежным — она не могла бы спасти их. Эта правда грызла её, но находила маленькое оправдание её действиям. Она молилась Богине Н'хадирре, пытаясь найти в её образе утешение и прощение. Иногда она останавливалась, опускаясь на дно, сворачиваясь в подобие раковины, чтобы обнять себя хвостом и попытаться успокоить свои терзаемые мысли. Вода была её домом, но теперь казалась холодной и чужой. Она была на грани отчаяния, но, продолжая молиться, однажды, среди бесконечных шепотов глубин, она услышала нечто другое. Не осуждение, а зов. Зов Богини, обращённый к ней, как будто ветер в глубинах внезапно сменил направление и придал её мыслям цель....
«Ты докажешь свою силу,» — говорила она себе, как бы повторяя ответ Н'хадирры. — «Я не погибла, потому что у меня есть цель. Я покажу матери, что достойна. Я посвящу свою жизнь Богине. Я построю храм, место силы, которое прославит её имя.»
Эта мысль осела в её сознании как якорь. Теперь у неё была цель, конкретная точка, ради которой стоило жить дальше. Узур решила, что больше не будет беглянкой, не будет трусом, скрывающимся в тенях своего стыда. Она станет тем, кто прославит Богиню, кто построит нечто большее, чем просто храм — место, где Н'хадирра будет являться своим последователям, где её имя будет звучать в веках.
«Я докажу,» — тихо прошептала Узур, склонившись над глубинами. — «Я найду место, где создам свой храм. Это будет дар Богине и знак того, что я всё ещё достойна. Мать будет довольна мной, даже если её дух никогда не увидит этого, я сделаю всё, чтобы искупить свой грех.»
Она отправилась дальше, плывя быстрее, чем раньше. Теперь её голова была занята планами и видениями того, каким будет её храм, каким станет её будущее. Она больше не боялась прошлого, хотя осадок стыда всё ещё остался. Но теперь этот стыд был её движущей силой — тем, что подталкивало её к свершениям.
«Н'хадирра будет довольна мной,» — говорила она себе. «Я построю для неё храм, который навсегда останется в её славе...»
Узур бесцельно бродила по безграничным просторам морских вод, где дни превращались в недели. Ее силы покидали её с каждым днём всё сильнее, и каждый гребок казался пыткой. Путешествие изматывало её до предела, ведь еда становилась роскошью, недоступной в её странствиях. Она ела лишь то, что могла поймать — иногда сырых моллюсков или небольших морских существ, которые едва утоляли её голод. Постепенно, отчаяние захватило её разум, и она балансировала на грани одичания, уже не раз размышляя о том, чтобы бросить себя на милость природы. Но всякий раз что-то удерживало её от этого шага — нечто глубоко внутри, возможно, остатки её воли, желания доказать свою значимость перед Богиней. Иногда она вылезала на берег, на небольшие островки, где песок был горячим под солнцем, а волны мягко бились о скалы. На этих островах она пыталась найти еду и отдых, но почва была бедной, и суша не предлагала почти ничего. Силы покидали её с каждым разом всё сильнее. Иногда, уже будучи на пределе, она засыпала прямо на песке, молясь о помощи, но находила лишь пустоту и тишину. Ни Богиня, ни живое существо не слышали её молитв. В один из таких моментов, когда её тело иссушилось под палящим солнцем и её разум начал рассеиваться в лихорадочном мареве, Узур достигла небольшого приморского поселения. Она выползла на песок, её губы потрескались, а кожа высохла под беспощадными лучами солнца. Сил больше не было, и она рухнула, иссохшая и обезвоженная, едва дышащая. Казалось, что это конец, но вдруг она ощутила на лице прохладные капли воды. Открыв глаза с трудом, Узур увидела перед собой небольшого парня — его кожа была на его голове красовались уши, а глаза светились белым цветом. Он был представителем расы муркит — небольших, но крепких существ. Он наклонился над ней и, приложив руку к песку, вызвал струю воды прямо из своей ладони, щедро обливая её, давая ей глотки живительной влаги.
— «Ты слишком долго была на солнце,» — сказал он мягким голосом, продолжая обдавать её влагой, стараясь снять часть её страданий. — «Но ничего, ты поправишься.»
Он помог ей сесть и предложил небольшую миску с едой — рис и сочные фрукты, которые издавали приятный аромат. Узур с жадностью принялась за еду, едва осознавая, что впервые за долгое время чувствует, как её силы возвращаются. Она с трудом могла говорить, но её мысли все ещё витали в прошлом, в том ужасе, что она пережила. Однако взгляд доброго муркита — его спокойствие и забота — вызывали в ней странное ощущение, которое она давно забыла: доверие. Парнишка оказался говорливым и весёлым. Его звали Ми`Фрин, и он с радостью рассказывал всё, что приходило ему в голову. Он поведал ей, что движется на материк Эфем через портовый город Аллия. Он говорил, что слышал о великом пути, который ждет его там, где он сможет найти новые возможности для себя и своей магии.
— «Знаешь, на Эфеме есть много почвы для великих дел,» — рассказывал он с энтузиазмом, сидя рядом с ней на песке. -- «Если ты ищешь место для чего-то важного, Эфем — самое подходящее место. Но оно так же прекрасное место для конца своей жизни...»
Узур с трудом слушала его, её разум ещё был обременён пережитым ужасом, но слова Ми`Фрина пробудили в ней искру надежды. Её путь был теперь ясен. Собрав последние силы, она решила отправиться в Аллию, чтобы достичь материка. Она оставила того парнишку ибо гордость все же была превыше всего, однако чувство благодарности осталась на душе того муркита. Узур понимала, что если ей суждено доказать свою силу и искупить вину перед Богиней, то Эфем может стать началом её нового пути.
